Драфт изнутри. Как выбирали Сергея Карасева
Фото: Fotobank/Getty Images/Mike Stobe
В преддверии очередной заокеанской «ярмарки талантов» давайте вместе со Станиславом Рыжовым вспомним, как это было год назад с Сергеем Карасевым. Попутно заглянем в «зеленую комнату» и из первых уст узнаем некоторые закулисные секреты и особенности данного мероприятия. Этот текст в свое время был опубликован в колонке Станислава, по просьбе его украинских друзей.
Автор: Станислав Рыжов
В этом году драфт впервые проходил на новой арене «Бруклина» BarclaysCenter, которую для своей команды отстроил мой соотечественник Михаил Прохоров. Будучи на драфте впервые, так получилось, что мы с Сергеем Карасевым сразу попали в так называемую «зеленую комнату» – символическое место, куда определяются игроки, которые по опросам генеральных менеджеров НБА имеют наибольший шанс быть выбранными в первых пиках. На поверку это оказалась вовсе не комната, а огороженная зона в центре арены. Да и зеленого цвета в этой зоне я, честно говоря, не припомню. В этом году «зеленая комната» вместила 13 столов – за каждым из них располагался игрок, пять членов его семьи, либо просто близкие люди, на усмотрение самих баскетболистов. За неделю до драфта, после первого оглашения десятки «топ-проспектов», в списке оказался украинец Алексей Лень, но не было моего клиента Сергея Карасева – его пригласили двумя днями позднее, хотя мы сразу были оповещены, что и Сергей окажется в «зеленой комнате».
Сама процедура драфта длится гораздо дольше, чем может показаться, поскольку, помимо приветственной речи Дэвида Стерна на каждый выбор приходится пять минут, соответственно, несложно подсчитать, что первый раунд с его 30 пиками идет минимум 150 минут. Наша делегация предполагала, что драфт – это относительно скучное зрелище, но на практике все оказалось совсем не так. Особенно учитывая, что в качестве своих партнеров мы выбрали одно из ведущих американских агентств ASM, и одним из их клиентов на драфте был Нерленс Ноэль. По ожиданиям Ноэль мог быть и первым номером драфта, но при этом у него была очень серьезная травма – разрыв связок. И объективно говоря, в кулуарах, по разговорам профессионалов, его не ожидали видеть первым – в отличие от самого Ноэля, который оказался очень расстроен, когда под первым пиком выбрали Энтони Беннетта. Но на самом деле сюрпризом это не стало – в истории драфта еще не было первых номеров с порванными крестообразными связками.
Как только мы пришли в «зеленую комнату», примерно за полчаса до начала церемонии, к нам сразу подошел Алексей Лень – поздоровались, обнялись, обсудили дела насущные, а учитывая, что говорили на русском, окружавшие нас агенты и менеджеры ничего не понимали в этом разговоре. И, честно говоря, это была приятная встреча. Алексей особо интересовался, как Карасев долетел до Нью-Йорка. Дело в том, что изначально Сергей даже не планировал прилетать в США. И дело здесь вот в чем. Одна из проблем европейских баскетболистов – это безумно загруженное лето. В отличие от американцев, которые летом имеют возможность и отдохнуть, и индивидуально поработать, а потом спокойно приступать к тренировкам в августе-сентябре, европейцы должны каждое лето выступать за свои национальные сборные на различных соревнованиях. Например, Сергей в этом году, помимо вызова в национальную сборную (которым мы очень гордимся), будет защищать честь страны и на Универсиаде, в команде, где главным тренером является его отец. Соответственно, все силы были брошены на подготовку к этим соревнованиям, и Карасев не имел возможности пройти обычную процедуру подготовки к этому событию.
Что подразумевается под «обычной процедурой». Понятно, что в год, предшествующий драфту, а для особо серьезных проспектов и раньше, игрок попадает на карандаш к скаутам НБА. Но решающий рывок в плане пиара начинается в мае и длится весь июнь вплоть до процедуры драфта. Игрок общается с представителями НБА, получает приглашения на индивидуальные тренировки и собеседования в расположении клуба – ведь только при личных встречах менеджеры команд могут определить человеческие качества игрока. Бывает, что одна и та же команда вызывает тебя до четырех раз. Объехать всех желающих, как правило, невозможно. На практике агент выбирает, какая команда с наибольшей вероятностью выберет его клиента, и сам советует, куда ему ехать. И чтобы вы понимали, Карасев не смог попасть до драфта ни на один просмотр. Ну вот и поставьте себя на место любого генерального менеджера, который должен выбрать молодого игрока, имеющего хорошую прессу, играющего на серьезном клубном уровне, но при этом, которого ГМ так и не видел и не слышал вживую. Потому в таких обстоятельствах 19-й номер драфта для Карасева – это сумасшедший результат, особенно как для защитника, не центрового, и к тому же европейца. По большому счету, менеджеры «Кливленда» опирались на его талант, выступления в Европе и работу агентов – в том числе мою, и наших партнеров из ASM-Sports.
Конечно, всегда присутствует некий максимализм, и хочется выбраться как можно выше. Но все помнят историю с самым высоким российским пиком на драфте – Ярославом Королевым, который так и не заиграл в НБА. Важнее понимать, что главное – не номер, а попадание в организацию, которая в тебе непосредственно заинтересована. Чтобы это был не просто выбор для галочки, после которого ты два-три года помучишься на скамейке, а потом отправишься назад в Европу, а выбор команды, четко осознающей твои плюсы и минусы, понимающей, чем ты можешь ей помочь. С этой точки зрения мы довольны еще больше, потому как «Кливленду» не хватало атак с дальней дистанции – это то, за что Сергея хвалили больше всего.
Мы, сидя в «зеленой комнате», понимали, что ниже 19 пика окажемся вряд ли, и трудно было мечтать, например, о попадании в «Бруклин», который выбирал лишь 22-м. Но эти минуты ожидания не были скучными, потому что на пятом номере был выбран Алексей Лень, за которого мы очень сильно порадовались. Уж извините, меня все подмывает назвать Алексея соотечественником, хотя и Лень, и Карасев родились уже в разных государствах. В общем, я действительно рад за Леня – он заслужил такой высокий пик.
Сразу оговорюсь, что выбор на одном драфте Карасева и Леня – это не совпадение. Эти ребята – представители двух клубов в своих странах, которые практически единственными серьезно подходят к работе с молодежью. «Триумф» в России, и «Днепр» в Украине – это клубы-уникумы, не гонящиеся за сиюминутным результатом, которого обычно требуют спонсоры. У них есть полноценные юношеские школы. Подчеркну – полноценные. Потому как по регламенту еще недавно обе страны имели такой пункт, по которому клуб был обязан иметь молодежную команду. Но большинство клубов, что в Украине, что в России, просто затыкали дыры, набирая в молодежный состав кого попало – президентам не было до этого дела, лишь бы не штрафовали. И, хоть и хочется избежать громких слов, я не могу не отметить президента «Триумфа» Льва Лещенко и президента «Днепра» Валерия Кондратьева, в наши-то дни избравших путь развития вместо погони за результатом. Кто-то скажет, что глупо уделять столько внимания молодежи. Но как показал прошедший драфт – это не глупо, а почетно и приятно. Хорошо, что такие руководители еще есть. Хочется надеяться, что их будет больше, но, будучи реалистом, я в это не верю. К сожалению, тенденция отмены лимита на легионеров сначала в Украине, а затем и в России, свидетельствует об обратном.
После этого лирического отступления, скажу, что прошедший драфт по оценке всех, в том числе американских, экспертов, оказался самым непредсказуемым. Изнутри это выглядело так, что драфт, наверное, побил все рекорды по обмену выборов – никто не смог вспомнить, когда в последний раз случалось такое количество обменов в реальном времени. Чтобы вы понимали, в пять минут, отведенные на один пик, команды не просто ждут, или выбирают: они за считанные секунды умудряются успеть поменять свой выбор на другой, подняться или опуститься в таблице, преследуя свои интересы, в которых ориентироваться приходится мгновенно – все происходит ровно как на бирже. С этой точки зрения драфт был сумасшедшим. Приблизительно до десятого пика мы понимали, кого выберет команда еще за минуту до того, как выйдет Дэвид Стерн. Но дальше команды двигались как сумасшедшие, у кого-то появлялось несколько выборов, кто-то наоборот избавлялся от своих пиков. Что говорить, если Нерленс Ноэль, будучи выбранным, заявил в интервью в режиме реального времени, что он рад играть с Холлидеем, на которого он на самом деле тут же был обменян – это стало одним из главных конфузов драфта.
Другая шутка была связана с нашим 19-м пиком. Как я уже сказал, Сергей Карасев не собирался приезжать на церемонию, но мы решили, что такое бывает один раз в жизни – попасть в «зеленую комнату», и, главное, пожать руку Дэвиду Стерну. Как известно, это был последний драфт для Стерна, как комиссионера НБА. Мы привезли Карасева в Нью-Йорк в два часа дня, прямо в день церемонии, которая была назначена на 19:00. Еще нужно было успеть подобрать костюм, привести себя в порядок, пройти короткую фотосессию, и самое сложное – улететь после драфта! Один журналист сайта draftexpress.com спросил меня, под каким номером мы рассчитываем выбраться, на что я ответил: «Я попросил Дэвида Стерна, чтобы нас выбрали пораньше, иначе можем не успеть на самолет». Эту реплику журналист моментально выпустил в твиттер.
И вот после того, как Карасев прямо со сцены дал интервью Шейну Батье, прекрасно осведомленному о славном прошлом отца Сергея, затем в зале и в подтрибунном помещении попал под расспросы журналистов, и проследовал на фотосессию, журналисты смотрели на меня как минимум удивленно, когда я начал настойчиво торопить Сергея, дававшего видеоинтервью для разных телеканалов. Конечно, всем не объяснишь, в какую ситуацию мы попали, и что нам пора было вылетать. И особенно странным казалось наше поведение в свете того, что завтра мы должны были быть в Кливленде на традиционной для новичков пресс-конференции. Да, это обычай – новичок обязан полететь в город выбравшей его команды. Пришлось очень сильно извиниться, поскольку единственным условием, при котором Карасева отпустили в США, было то, что он вернется на следующий же день к игре университетской сборной России против Сербии в Белграде. В общем, отстрелявшись, и раздав максимально возможное количество интервью, мы все же попали на самолет. Да, получилось немного сумбурно, но весело и приятно. Естественно, если бы весь июнь Сергей провел на базе нашего агентства в США, и мы могли бы его отправлять в те команды, в которые считали бы нужным, уверен, что его пик был бы намного выше.
Говоря об обменах во время драфта – в те минуты был оформлен обмен Кевина Гарнетта и Пола Пирса из «Бостона» в «Бруклин». На самом деле Гарнетта представляет то же агентство, что и Карасева. Я слышал обсуждения деталей обмена, потому эта сделка для меня сюрпризом не была. Да и ни для кого в зале не была, если честно. Да, Михаил Прохоров всерьез нацелился на титул. И потенциальная стартовая пятерка в лице Уильямса, Джонсона, Пирса, Гарнетта и Лопеса должна как минимум устрашать конкурентов. Что же касается «Бостона» – все должно когда-то заканчиваться. И как бы ни осуждали Дэнни Эйнджа, его тоже можно понять – все-таки Пирс и Гарнетт люди довольно возрастные. Да и когда ты долго находишься на одном месте, вся тяжелее и тяжелее находить для себя мотивацию для больших побед. Так что обмен получился если не ожидаемым, то вполне объяснимым.
Кстати говоря, невозможно было не заметить, что на протяжении всей церемонии речи Дэвида Стерна сопровождались недовольным гулом. Это гудели простые болельщики с верхних рядов, и, надо сказать, что Стерн очень достойно выдержал давление, пару раз перед объявлением выбора сказав: «Я вас не слышу!» Что же было причиной такой встречи? Честно скажу, этот вопрос друг другу задавали и игроки, и агенты, сидевшие внизу. Все отнеслись к происходящему с милой ухмылкой. Это нормально, это часть американской культуры – открыто и бурно выражать свои эмоции. И я думаю, что если бы прямо на месте в зале в прямом эфире взяли интервью у такого болельщика, он бы сам с трудом объяснил бы, почему гудел. Возможно дело в финале НБА? Но ведь мы понимаем, что современный спорт – это мир больших денег, и от таких вопросов мы не уйдем никогда ни в одном виде спорта. Как бы ни закончился финал, нашлись бы недовольные. У того же ЛеБрона при огромной армии фанатов, у него есть и большая армия ненавистников. Так что реакция болельщиков ни в коем случае не шокировала ни Стерна, и никого из присутствовавших в зале.
В продолжение темы непредсказуемости прошедшего мероприятия, поправлю тех, кто был уверен, что Алексей Лень, Нерленс Ноэль и Бэн МакЛемор должны были стать первыми тремя номерами драфта. Во-первых, не надо забывать, что в США половина преддрафтовой информации идет в публику заведомо ложной. Если команда действительно хочет выбрать того или иного человека, она пытается запутать конкурентов, смешав ему карты, и выбрасывает информацию о том, что желает совсем другого игрока. Один из примеров тому – Шабазз Мухаммед, который также прогнозировался в первой тройке. Но потом между командами пошла четкая информация, что парень плоховато проявил себя на реальных тренировках, и у него хромает work ethic, которая так высоко ценится в США. В итоге, по прогнозам экспертов он сразу свалился в середину первого раунда. Поэтому фраза о том, что МакЛемор, Ноэль и Лень должны были избираться в тройке, имела под собой шаткую почву – в кругах специалистов они не прогнозировались как первые номера. Да, вокруг них было больше разговоров, чем вокруг многих других игроков. Тот же Ноэль, безусловно, одаренный и талантливый игрок. Но разве это не интересно, что человек с порванными связками, не проходивший индивидуальные тренировки, и, при всем величии американской медицины, способный вернуться на паркет лишь к новому году, котируется столь высоко? Это ли не подогревание интереса – какая команды решится рискнуть с ним? Лень – тоже очевидно. Это европейское дарование, которое всегда интересно, особенно в эпоху глобализации, когда НБА ориентирована на европейцев, и желает видеть их в своих рядах дабы увеличить рынок. При этом еще и европеец, проведший два года в одном из лучших колледжей – это всегда привлекает внимание. Словом, все было очень непредсказуемо, и не совсем корректно говорить, что названные игроки обязаны были быть в первой тройке. Чтобы вы понимали, столик Алексея Леня во время церемонии сидел совершенно спокойно. У меня даже сложилось впечатление, что он знал, под каким номером его выберут. В отличие от Ноэла, который не скрывал расстройства, когда объявляли первые пики драфта, столик Алексея прореагировал на пятый номер с радостью, но со сдержанной.
У Леня есть неоспоримое преимущество от природы – он большой. Нисколько не умаляя заслуг Алексея, большим ребятам все же проще адаптироваться, в то время, как на позиции Карасева конкуренция гораздо больше. Конечно, в период драфта, чего скрывать, каждая команда говорит практически под копирку: мы рады, мы счастливы, мы видим за своими новобранцами большое будущее. При этом количество ошибок на драфте всегда очень велико.
люди действительно разбираются в том, чем занимаются.
(отсылка к комментариям футбольных агентов, которые зачастую всякую чушь несут)