«Родной для всех нас лед!» Прощание с Сергеем Гимаевым
Евгений Марков — о личном.
Сегодня в Москве прощались с Сергеем Гимаевым. В ледовый дворец на Ленинградке опять пришли люди, хотя после поражения в пятом матче серии от «Локомотива» казалось: если арена и заполнится, то совершенно по другому поводу – на седьмом матче. Страшные месяцы для ЦСКА и нашего спорта. Сначала Владимир Петров, теперь — голос русского хоккея, дружище и мастерюга.
Перед входом №4, куда я, как и многие, заходил в прошлый четверг, собралась большая очередь. Так получилось, что начиналась она возле Константина Локтева, который ушел почти так же рано (в 63); проходила через Анатолия Тарасова (туда тоже несли цветы) и заканчивалась уже в фойе. В 11 утра люди покупали гвоздики, ехали до станции «Аэропорт» и шли по знакомому маршруту: сначала кассы и большое граффити с Виктором Тихоновым, высокий армейский забор, голубое здание бассейна и, наконец, сама арена. В дни матчей там зажигают красные и синие шары, перекупщики отводят в сторону, а военные музыканты встречают болельщиков маршами.
Сегодня они начинают играть, когда закрытый гроб переносят в машину. Рядом — самые близкие для Сергея Наильевича люди, огромная хоккейная семья, много седеющих мужчин, одинокие старички в утепленных кепках, совсем молодые ребята. Там же Дмитрий Федоров и Денис Казанский, Александр Якушев, Михаил Овечкин, знакомые журналисты и просто люди, которые вряд ли знали Гимаева лично, но в день прощания их время от времени потряхивало, и это не из-за холода. Многие курили, мужчина в шапке СКА долго держался и вытащил сигарету только на остановке.
Затем — прощальные аплодисменты и длинный траурный кортеж до Новолужинского кладбища. Дальше я не поехал, но пока шел к троллейбусу, еще раз прокрутил ноябрь 2014-го и подумал, что в моем возрасте такие вещи воспринимаются очень обостренно. Тогда была такая же сырость и позабытое солнцем небо, а по Ленинградскому шоссе все так же двигался транспорт. Люди, которые только что прощались с близким (в разной степени) человеком, уже растворились в московском полудне, они больше не вместе, а красно-синие цвета и гвоздики больше не появляются.
Именно это поразило меня еще в школе, когда мы ехали с похорон одноклассника и вдруг решили поговорить о футболе. Ничего странного, мы просто хотели отвлечься, но мне — десятикласснику — почему-то стало еще тяжелее, потому что он не узнает, как закончился тот конкретный футбольный матч, что там будет на Олимпийских играх в Сочи и кто выиграет чемпионат мира в Бразилии. Тогда казалось невероятным, что жизнь вокруг не смолкает, а за углом люди продолжают дела и подходят к той же станции, что и я, но совсем с другими эмоциями.
То же самое было сегодня, хотя за несколько лет взросления детская философия немного заматерела и превратилась скорее в обостренное внимание. Сегодня у ЛДС ЦСКА пели просыпающиеся птицы, люди смотрели в асфальт и наступали в мартовскую грязь, чтобы оказаться поближе. Все уже были без цветов: мы вышли из дворца и ждали Сергея Наильевича в последний раз.
***
Чуть выше я вспоминал ноябрь 2014 года. Тогда не стало Тихонова.
В то время я учился на первом курсе и слишком сильно увлекался политическими извращениями, которые не отпускали нас все лето и, к сожалению, не отпускают до сих пор. День, когда умер Виктор Васильевич, как и прощание с ним, я запомнил поминутно — лучше, чем самый яркий футбольный или хоккейный матч. Тогда в регулярном чемпионате играли ЦСКА и СКА, торговаться с перекупщиками у меня просто не хватило карманных денег — я держался весь день, но вечером не выдержал, когда крупным планом показали лицо Виктора-внука. Дед умер у него на руках; об этом мы узнали из книги Татьяны Тихоновой (в соавторстве с Дмитрием Федоровым) «Жизнь во имя хоккея».
Это же лицо и саму Татьяну Васильевну я видел в том же самом месте через несколько дней. В ЦСКА прощались с легендарным тренером, и там я увидел все то же, что и сегодня на панихиде Гимаева: ровесники моего отца, пожилые семейные пары и опять — очень много седых волос. В таком месте и среди этих людей у меня навсегда (мне и сейчас так кажется) отбило те ненужные интересы, за которыми я не видел главного. Именно 27 ноября 2014 года я понял, что хочу писать, говорить и думать именно о спорте; и работать для тех, кто ушел с работы, купил гвоздики, а потом держал их замороженными руками, чтобы не погнулись от ветра.
Это была настоящая клятва.
***
К сожалению, Виктора Васильевича я видел тогда в первый раз, зато у моего папы была невероятная история, как Тихонов сам постучался к нему в машину и попросил довезти до дома. С Гимаевым я тоже не был знаком и даже ни разу с ним не разговаривал, зато в октябре прошлого года летел с ним одним самолетом в Казань: мы — на футбол; они (вместе с Розановым, Казанским и Кларк) — на хоккей.
Сергей Наильевич сидел на несколько рядов впереди и на противоположной стороне. Никогда бы не подумал, что ему больше 60 лет. Огромному Гимаеву с большими часами на левой руке и в кофте «Легенд хоккея» не хватало места в салоне, поэтому он спорил со стюардессой: почему его посадили не туда, где можно вытянуть ноги. Небольшая неприятность в воздухе сразу же превратилась в шутку и обмен улыбками — Гимаев заканчивал полет, широко растопыривая газету.
***
На пятый матч против «Локомотива» я шел не только ради хоккея, а еще и за очередными впечатлениями для текста «Почему ЦСКА — самый совковый клуб КХЛ». Хотелось написать обо всем, что отталкивало: никакой работы с болельщиками, налаженная только в 2017-м продажа билетов онлайн, слабый ведущий, глуповатый маскот, который не умеет заполнять паузы. Однако совковость конкретно в этот день (а на ЦСКА я бываю часто) оказалась какой-то очаровывающей и неожиданно колоритной.
Во дворце есть прекрасный музей, от которого не устаешь, даже если взял абонемент на регулярку: хоккейные реликвии там начинаются тренировочным дневником Анатолия Тарасова и через два поворота упираются в Никиту Зайцева, Дениса Денисова и Александра Радулова. На улице оркестр гремит военными песнями, а внутри пахнет попкорном и надрывается Курт Кобейн. Там его песня о юности (Smells Like Teen Spirit) незаметно становится «Командой молодости нашей».
Внутри тоже есть свои символы. Над фанатским углом на площадку через окно смотрит один и тот же дедушка, и все знают: если придут в ЛДС, обязательно его увидят. В сложные минуты на льду любят включать песню из «Белорусского вокзала», и особенно — ее концовку; а во время остановок — ставить хиты о советском хоккее.
Сергей Гимаев — тоже символ; и не только ЦСКА, где с ним прощались, а всего хоккея, где с ним никто не прощается. И все, что было выше (то, что я назвал странным словом «колорит») имеет смысл. Как минимум потому, что на последнем матче этого сезона во дворце ЦСКА звучала любимая песня Наилича — «Синий лед».
Звонкий лед...
Шайба рвется от ворот в полет...
Путь один у нас — всегда вперед!
И здесь о мужестве друзей поет
Родной для всех нас лед!
Фото: РИА Новости/Алексей Филиппов; fhr.ru
Светлая память
Хочу пожелать здоровья всем нашим ветеранам спорта!
Земля Пухом, Сергей Наильевич...
Присоединяюсь, светлая память...Автор тоже маладца, от души...
Светлая Память...
Земля пухом..
Всем светлая память.
Царство небесное!!! Прекрасный человек, отличный комментатор. Помню его в Братиславе на МЗ. Не ожидала, что это будет первый и последний раз видеть его в живую (((
Понятные чувства и эмоции каждого в отдельности человека.
Но, сука, зачем из этого делать показуху?
Люди умирают!!!!! Вот нихера себе новость!!!!
У меня, пля, был долбаный шок, когда узнал о кончине Гимаева.
Но и до Гимаева в жизни было много этих кончин. Как в личной жизни, так и среди известных и почитаемых многими личностей.
Что теперь?
Просто отвратительно читать всякие штампы в ваших каментах, типа "невосполнимая утрата", "несправедлива жизнь" и все подобное.
Все мы живем. И все мы умрем. Это долбаный факт!
И каждый из нас с вами, тем более люди, подобные Гимаеву, заслуживают обойтись без этих штампов!!!
Если. Вам нечего вспомнить чего-то конкретно и теплого про них - ничего не нужно выносить в "эфир". Долбанные вы комметаторы....
P.s.
Ну а набор лайков к таким постам, это просто унижение личности усопшего. Неуважение к нему.
Это постановка знака равенства между памятью о нем, и постом с лучшими мемами недели.