65 мин.

«Зарема писала, что Кокорин в «Спартаке» – это клево, а Урунова хотел лично Федун». Большое интервью Шамиля Газизова

346

Головин задает вопросы.

Шамиль Газизов пришел в «Спартак» в июле 2020 года на должность генерального директора, сменив Томаса Цорна. Начало было дерзким: в первом же интервью Газизов сказал, что его заводит конкуренция с «Зенитом», и он хочет бросить перчатку Питеру. Через три недели перчатка долетела: «Спартак» подписал Александра Кокорина и по итогам шести туров вышел на первое место в чемпионате. 

В ноябре 2020-го медиа написали, что Газизов может уйти из клуба, в декабре расход оформили официально – спустя 151 день после назначения, не дожидаясь зимнего перерыва. Команда к тому моменту лидировала в РПЛ вместе с «Зенитом». 

Почти сразу появились инсайды о компенсации – 100 миллионов рублей от «Спартака». Весной 2021-го начались странности: один из акционеров «Спартака» подал в суд на клуб с требованием признать договор, в котором указана компенсация, недействительным. Вскоре бывший сотрудник сам подал иск – попросил выплатить еще 299 миллионов рублей: по его словам, сумма компенсации была не 100, а 399 миллионов. 

Летом и осенью количество взаимных исков и заседаний только росло, параллельно Газизова критиковала Зарема Салихова. Ее версия: Газизов провалил трансферную кампанию, подписав Кокорина и Урунова, только после ее помощи привез Мозеса, проворачивал махинации с контрактами, параллельно с работой в Москве помогал «Уфе». «Этот персонаж нас очень сильно утомил. Просто как жвачка, которая прилипла к подошве, и не отлипает. Он просит 10 процентов «Спартака» – неадекватный», – резюмировала Салихова в январе 2022-го. 

Все это время Газизов почти не комментировал ситуацию вокруг «Спартака». В феврале 2022-го Александр Головин встретился с ним. 

Четыре суда, 10% акций, расписка

– Шамиль Камилович, как дела?

– Лично у меня – нормально. Некоторые вещи напрягают, к некоторым – нормально отношусь. По поводу судебных издержек: когда я для себя оценил ситуацию, то понял, что это надолго. 

– Не устали еще от судов?

– Я не занимаюсь судами, это дело юристов. Они у меня в Москве и в Уфе, я не влезаю. Просто хочу, чтобы это все закончилось, в одну или в другую сторону – разницы нет. Мне не нравится не сам процесс, а то, что это муссируется и доходит до моих близких. Их больше напрягает. Меня – нет, потому что по образованию сам юрист – все понимаю и спокойно отношусь. 

– Для тех, кто запутался или не следит за историей ваших судов со «Спартаком», давайте коротко восстановим хронологию. Со стороны выглядит так: весной 2021 года, через несколько месяцев после увольнения, вы подали иск к «Спартаку» на 298 миллионов рублей. Как получилась эта сумма: ваше выходное пособие – примерно 400 миллионов, почти 100 миллионов они вам выплатили, а дальше платить отказались. Летом суды в Москве и в Башкирии удовлетворили ваши иски и обязали «Спартак» выплатить эти деньги. «Спартак» подал апелляции, их в итоге приняли. 

– Не совсем так. Было дополнительное соглашение, когда мы с клубом разорвали контракт по обоюдному согласию. Никто никого не увольнял. Мы решили разойтись, мне предложили условия разрыва, я согласился. Условия – четыре транша по 90 с лишним миллионов до налогов. То есть 400 миллионов – это без налогов, с налогами где-то 350. 

Вообще, я хотел сразу получить все деньги, по первому соглашению так и планировалось. Но потом «Спартак» сказал: «Нам нужны деньги, может, разобьем?» Я без вопросов согласился. Это был мой попадос. Надо было настаивать: если бы я сразу получил все деньги, назад дороги бы не было.  

– Транши планировались в течение года? 

– Нет, четыре месяца: декабрь, январь, февраль, март. В январе мне не стали платить, в феврале не стали, в марте не стали. До конца марта я молчал, даже не звонил в клуб. Думал, что деньги будут, серьезная же компания – смысл? 

 В апреле понял, что платить никто не собирается. Тем более перед этим они подали иск о том, чтобы признать договор с условиями разрыва недействительным. Так случился первый арбитражный суд. 

– В суд подал «Спартак»? 

– Один из его акционеров – «Капитальные активы». Если еще конкретнее, то генеральный директор компании. Она – HR Федуна, согласовывала мой контракт. Мы показали эти документы, заверенные у нотариуса, в арбитражном суде. Когда потом выступает в суде и говорит, что не знает условий контракта, – это смешно. Она мой контракт шесть раз переписывала. 

Второй суд – гражданский по моему иску о выплате оставшихся денег. Недавно открылось третье дело – по расписке. В четвертый суд мы подали документы, их еще до конца не приняли – это о восстановлении на работе. 

– К третьему и четвертому суду сейчас вернемся. Второй суд – о выплате денег – вы проиграли, верно? 

– Нет. Первая инстанция удовлетворила мой иск, вторая – не удовлетворила, сейчас подается в кассацию. Там может быть другое решение, поэтому все только начинается.

– Но вы проиграли в Верховном суде Башкирии – дальше только Верховный суд России. То есть шансов не сильно много. 

– Я не хочу оценивать решение суда, потому что прекрасно отдаю себе отчет в том, с кем я нахожусь в судебной тяжбе. Это очень серьезные люди. 

– То есть в статусе людей и есть объяснение, почему суд Башкирии принял не вашу сторону?

– Не хочу об этом говорить. Я не верховный жрец, я обычный парень, который пытается доказать свою правоту. 

Давай перейдем на конкретный пример. С тобой заключили контракт, потом его расторгли, написав, что сумма компенсации выходит из контракта, по которому тебя наняли. Она ведь не с потолка взялась. Со стороны клуба все подписывал один и тот же человек, единственный хозяин, который там есть. Без него ничего не делается в «Спартаке» – это Леонид Арнольдович Федун. Он подписывал и контракт, и расторжение. А потом его же фирма говорит, что он не имел права. Бредятина же? 

Получается, любой работодатель может взять человека, потом уволить, пообещав компенсацию, а дальше сказать: «Я не имел права это делать, потому что кто-то из акционеров против». Ну, смешно. 

– Откуда взялся третий суд – по поводу дополнительных 100 миллионов рублей и 10% акций «Спартака», которые вы якобы должны получить по расписке от Федуна? 

– Я не хотел ничего этого показывать. В дополнительном соглашении о разрыве даже есть пункт: когда мне отдают все деньги, я возвращаю иные расписки. То есть расписки не должны были вступать в дело. Но меня начали брить – тогда поехали. Если я вижу, что с той стороны идет полнейший обман, почему я не могу показать расписку? Это расписка Федуна, которую он лично написал и подписал. 

Как все было: когда мы обсуждали условия контракта при приеме на работу, я сказал, что не согласен с его предложением. Он спросил: «Что ты хочешь?» – «Я могу только на такую зарплату пойти, и я должен был партнером». На что он написал и спросил: «Так годится?» – «Давайте впишем это в контракт». – «Ты мне не веришь?» – «Напишите расписку своей рукой». 

– В расписке сказано, что вы получаете 10% акций «Спартака»? 

– Да, при определенных условиях. Я должен был создать эти условия, акции стали бы моим опционом. 

– Условия – это хороший спортивный и финансовый результат? 

– Да, при достижении условий я получил бы 10% «Спартака» и определенное количество денег каждый год. 

– Но вы уволились до достижения результата, поэтому не можете получить этот опцион. 

– Но можно и с другой стороны посмотреть. Может быть, со мной заключили соглашение о расторжении, потому что не хотели отдавать акции и считать меня партнером? Тут на усмотрение суда. 

И повторю: эта расписка не должна была увидеть свет, это дела между Федуном и мною. Если бы он отдал 400 миллионов, никто бы о расписке не узнал. Но когда мне не стали отдавать и начали полоскать, пришлось показать ее. И это только начало. 

– Пять минут назад вы сказали про «расписки». То есть она не одна? 

– Есть еще кое-что, что я могу обнародовать. 

– Это документ какой-то?

– Конечно. Я только о документах говорю. 

– Вы хотите взыскать еще 100 миллионов рублей. 

– Это тоже опцион за достижение результата. 

Этого вопроса я бы тоже не касался, если бы не первое дело. Я не выступал бы ни в каких судах. Но если начались юридические коллизии, то все средства идут в дело. 

Моя ситуация в чем? Мне надо вернуть мои деньги. Меня звали в «Спартак», а не я напрашивался туда. Я работал в «Уфе», меня оттуда вытащили, мне дали обещания, я согласился. Я знал, с кем имею дело, поэтому прописал все эти истории – и то киданули. Отдаю должное людям.

– Четвертый суд – восстановление на работе. Зачем это нужно?

– Если в клубе признают, что дополнительное соглашение неверно, тогда хорошо: восстанавливайте меня обратно на работу и увольняйте по-другому. Или будем работать дальше.

Зарплата, уход из клуба, еще больше денег

– Вся эта история упирается в дополнительное соглашение, которое «Капитальные активы» пытаются признать недействительным. Давайте поговорим про это. Его подписал лично Федун? 

– Да. Совет директоров дал ему полномочия договориться со мной о разрыве – у меня есть документ. Федун договорился со мной, подписав дополнительное соглашение. И я ушел. 

– Но при этом совет директоров не давал ему полномочий заключать дополнительные соглашения и прописывать условия разрыва. Разве нет? 

– Соглашение выходит из договора, по которому я работал. Он не выдумал суммы, они есть в контракте. Там прямо отдельный пункт: если меня увольняют раньше, то это и это должно быть выполнено. 

– То есть это не стандартные три зарплаты или зарплата за год? 

– Нет, там прописаны четкие условия, которые зависят от результата. Если бы я шел на шестом-седьмом месте, меня могли бы уволить без компенсации. Просто по шапке дать и сказать: «Ушел отсюда». Но если я шел в зоне еврокубков, меня нельзя было убрать бесплатно. Если меня убирают, то в дело вступают определенные моменты, а именно выплаты за это, это и это. Когда я уходил на первом-втором месте, все пункты автоматически включились. 

– Если все прописано в контракте, то зачем нужно дополнительное соглашение? 

– За тем, что мы разрывались не по контракту, а по соглашению сторон. Если бы меня уволили, то активировался бы контракт. Но мы приняли совместное решение, поэтому подписали отдельную бумагу о разрыве отношений. 

Я согласился на меньшие условия, вот откуда появилось дополнительное соглашение. Если бы меня уволили по контракту, они должны были бы выплатить другие деньги. Поэтому я и говорю: «Если вы рубите дополнительное соглашение, то возвращайте на работу и увольняйте с большей компенсацией». 

– Тогда в чем их логика? 

– Они не ожидали, что я буду восстанавливаться на работу. Никто с ними так не делает. Это большие люди, они по шапке дают и говорят: «Пошел на ### отсюда». 

– То есть они думали, что вы возьмете 100 миллионов и уйдете? 

– Да. 100 миллионов – большие деньги, без вопросов. Но смысл не в сумме. 

У людей логика: «Вот, тебе дали столько денег, и ты недоволен?» Я не суммой недоволен, я недоволен тем, что меня обманули. Сумма просто сложилась из зарплаты. Представим, что у человека зарплата 20 тысяч рублей. И его точно так же кинули бы, выплатив только четвертую часть. Ему стало бы обидно? Конечно. Он бы бился? Бился. 

Но большинство людей, которые на это смотрят, удивляются: «Тебе что, не хватит?» А я и не говорю, хватит мне или не хватит. Просто что тогда получится? Что я даю возможность моим оппонентам поступать со мной как хочешь? Я не хочу так. Я хочу жить по закону. 

Если мы договорились, если мы пожали руки, более того – если мы еще подписали бумагу, то будьте добры. Я всегда выполняю договоренности со своими работниками. Я несу ответственность. С той стороны эту ответственность почему-то не несут.

– Вы согласились на меньшее, но была еще и опция «большее». «Большее» – это что? 

– Еще больше денег. Миллионов на 100. 

– Но вы согласились на 400 миллионов. Считается, что это ваша зарплата за пять лет.

– За четыре года. Год как раз потерял, пошел на уступки, отказался от бонусов. В контракте прописывались бонусы за все: Лига чемпионов – бонусы, чемпионство – бонусы, Лига Европы – бонусы, за продажу игроков – бонусы. Ты не представляешь, сколько я мог заработать. 

– В медиа писали, что ваш контракт на самом деле бессрочный.

– Нет, пятилетний. 

– Говорили, что пять лет возникли, когда при увольнении вы принесли бумагу Федуну, а он ее подписал. 

– Зачем? У меня есть заверенная нотариусом переписка с генеральным директором «Капитальных активов». Они шесть раз переписывали контракт, там стоит срок – пять лет. Контакт один – другого нет. 

Людей вводят в заблуждение, что я кому-то что-то подсунул, у кого-то что-то со стола взял. Вы можете в это поверить? 

– Как проходила ваша финальная встреча с Федуном? 

– Я приехал к нему в офис, час разговаривали. Потом он сказал, что ему надо подумать. Я вышел, зашел через полчаса, он сказал: «Ладно, будет так и так». Его юристы пошли готовить документы. Последняя правка была как раз связана с разделением платежа на четыре транша. Якобы так лучше для соблюдения финансового фэйр-плей. Где-то через день Леонид Арнольдович все подписал.

– Версия «Спартака»: Федун думал, что все условия, которые вы огласили, утвердил совет директоров, но на самом деле совет ничего не утверждал. Такое может быть? 

– Нет, он один все решает. Он – совет директоров. 

– Может быть, он в запаре подписал. 

– Это смешно, в какой запаре? Генерального директора уволить в запаре? 

– Увольнял не в запаре, а в запаре подписал условия. 

– Он очень грамотный, серьезный и умный человек. Там есть чему поучиться. Я думаю, что за короткое время я многое взял. 

– Юрист «Спартака» говорила, что первый транш, 88 миллионов, вы выплатили себе сами. Это правда?

– Как ты себе это представляешь? Ни в одной серьезной организации никто не может незаметно вывести деньги со счетов. Всегда есть несколько ступеней подтверждения: после генерального директора платеж согласовывается с финансовым департаментом. 

В нашем случае был договор о прекращении трудовых отношений, его завизировали все стороны, включая владельца. По трудовому кодексу в день увольнения работнику выплачивают все причитающиеся суммы от работодателя. Мне по договору была положена выплата первого транша за досрочное расторжение. Клуб провел ее на законном основании. 

– Теперь про расписку о 10% акций «Спартака». Есть версия, что вы стащили ее со стола, когда обсуждали условия контракта при назначении. Федун писал на бумаге свои мысли, а вы ее забрали. 

– И подписал его рукой?

– Как выглядела та встреча?  

– Мы сидели, договаривались перед тем, как подписать контракт. Я был не согласен на условия, которые они предлагали. Я хотел больше, потому что понимал, что буду в еврокубках без вопросов с первого года. Сказал, что буду бороться за чемпионство. Для меня это было очевидно, я осознаю, что такое «Спартак». 

– Они не верили?

– Когда я пришел, они были девятыми, а «Уфа» – шестая. Они не верили, нет. Но я сказал, что готов, сделаю. 

Я шел из «Уфы», потому что мне нужен был титул. Как человек, который занимается спортивным менеджментом, я хотел и хочу добиться титула. Если я этого не сделал со «Спартаком», значит, сделаю с «Уфой». Однозначно. 

– После этого Федун согласился на ваши условия? Поднял зарплату до шести миллионов в месяц и написал расписку?

– Там не шесть миллионов, а больше. Где-то семь. И расписка про акции, да. 

– Он написал на ней дату и время? 

– Там все есть. В том числе подпись и слова о согласии. 

– У вас есть понимание, как Федун в здравом уме мог пообещать наемному сотруднику 10% акций «Спартака»?

– Во-первых, там было условие. Во-вторых, наверное, не верил, что я достигну этого. 

– Просто он настолько дорожит клубом. Постоянно говорит про IPO, про то, что отдаст «Спартак» болельщикам, предлагает купить. Но в итоге никому не отдает. 

– То есть ситуация как у меня: сказал, что отдаст, только не стал писать расписку. И не отдал. 

– Вы верили, что даже при наличии расписки он отдаст вам 10% акций? 

– «Поманили меня морковкой», можно так сказать. Ему надо было мотивировать меня. «Мы его поманим, он будет херачить, а потом на ### пошлем» – сейчас я представляю ситуацию так. 

– А вы загорелись и были готовы херачить? 

–  Конечно, когда тебе предлагают такие условия. 

– Зарема сказала, что вы перепутали 10% акций «Спартака» с 10% акций «Лукойла».

– Я не идиот. 

– Вы понимаете, что «Спартак» – убыточный актив? Что вы с ним будете делать, если получите? 

– Все очень плохо думают о российском футболе, считают, что он очень сильно убыточный, что туда надо вваливать. Это мнение обывателя. Уже сейчас бюджет РПЛ – около 10-11 миллиардов рублей, хотя еще летом было 2-2,5 миллиарда. Это говорит о новых тенденциях. Я нахожусь внутри и знаю, что происходит, как движется футбол. 

После прихода в «Спартак» я попросил устроить мне встречу с лидерами всех фанатских объединений. Послушал людей, принял их пожелания, ответил на вопросы. Я еще тогда сказал кое-кому в клубе, что вот она – потенциальная армия акционеров. Поверь на слово, у каждого из них будет хотя бы одно здравое предложение, как «Спартаку» не быть с убыточным активом. Надо просто научиться слушать и слышать.

По поводу того, что бы я делал с клубом: мне ничего не присудили, пока только подан иск. Может, мне по шапке дадут, тогда чего об этом рассуждать. 

Репутация, 90-е, охрана

– Пока кажется, что вы закидываете «Спартак» исками назло. 

– Я не закидываю исками, они вытекают друг из друга. Вы показываете, что не будет денег? Хорошо, тогда заплатите за это, за это и это. 

Мне надо вернуть деньги свои. Как ты не понимаешь этого? Мне должны 400 миллионов, большего мне ничего не надо. Поверь, мне не нужно больше этой суммы. 

Все это остановится, как только мы договоримся. Я не хотел все это делать. Они первые подали в суд, первые начали делать эти движения. Даже после этого я звонил Федуну, но он не ответил. Тогда написал: «Леонид Арнольдович, давайте мы до суда решим все проблемы?» Ответов – ноль. 

Та сторона подумала, что оппонент слишком слабый. Наверное, я таким кажусь. 

– Почему, по-вашему, так случилось? 

– Решили проучить, показать мое место. 

– Зачем, если вы ушли по соглашению сторон, а Федун пожал руку и согласился выплатить огромную сумму? 

– Человек каждый день думает по-разному. Сегодня он согласен на эти условия, завтра ему что-то сказали, придумали какую-то историю. Сейчас же они придумывают про меня. Может, и тогда придумали, что я как-то не так высказался о нем, украл. Все может быть. 

У меня нет контакта с Федуном, а сам он у меня не спрашивал. Спросил бы: «Ты у меня украл?» Я бы ему ответил: «Нет. Не верите мне – давайте на полиграф». 

– Первое время, когда люди слышали о вашей компенсации, они восхищались. Говорили: «Сейчас Газизов разведет Федуна на 400 миллионов, красава». Последнее время общественное мнение смещается в другую сторону: «Ему и так 100 миллионов дали, куда он еще лезет?» Вас не пугает, что в судах страдает ваша репутация? 

– Я людей понимаю. 100 миллионов тебе дали – уйди, ты дурак, что ли? Но они понять не могут, что я чуть другого теста. Я давно занимаюсь бизнесом и, наверное, могу считать себя достаточно обеспеченным человеком. Мне не интересна должность с хорошим окладом за работу с девяти утра до шести вечера. Важен драйв, азарт борьбы за титулы, которых ждут сотни тысяч болельщиков. И я пришел с условиями: это, это, это и плюс деньги. 

Меня могли не брать на работу, сказать: «Ты чего столько хочешь? Пошел отсюда». Но меня взяли. Мне подписали те условия, о которых я просил, а теперь не выполняют их. Почему люди не могут этого понять? 

Сейчас я понимаю, что на это и был расчет: что я не пойду в эту историю, не буду мочить репутацию. Но я считаю, что она не подмочена, потому что я не сделал ничего противозаконного. Если бы я что-то украл, они давно посадили бы меня в тюрьму.

– Никак не пойму: вы пошли в суд, потому что это вопрос не денег, а принципа? 

– Вопрос договоренностей. Если бы тебе дали по шапке, ты бы съел? 

– Разный уровень публичности. Сейчас большинство людей думает, что вы приходили в «Спартак», только чтобы его подоить. Вас больше не позовут на работу в «Локомотив», в «Динамо», в «Зенит», потому что будут думать, что вы склочный человек. 

– А почему? Я ведь ни про кого не говорю плохо, я просто говорю, что меня обманули. 

В «Уфе», если ты заметил, нет конфликтов. Думаешь, потому, что их в целом нет? Они же есть, но они не всплывают. Значит, я договороспособный человек. Я умею держать слово. Почему в «Спартаке» не так? Потому что с той стороны другие люди. 

Те, кто занимается футболом, все прекрасно понимают – кто и чего стоит. Они видят, что ни один профессионал – футболист или человек из стаффа – ко мне претензий не высказал. Претензии выставил только один человек, который юридически к «Спартаку» не имеет отношения. То есть они меня заводят на кухню, и мне приходится в ней жить. Хотя я не кричу, я пытаюсь решить вопрос спокойно. Вот в суд подал, что я сделал неправильно? 

– Кого вы имеете в виду под «одним человеком»?

– Девушку по имени Зарема. 

– Вам не страшно за себя?

– Я 90-е прожил, тогда было жестче. 

– Сейчас тоже разное бывает: раз – и бизнес закончился. 

– Жизнь рассудит. 

Мне не то что не страшно. Не боится только дурак. Я как нормальный человек понимаю, что когда-то история должна закончиться, здравый смысл должен победить. 

Я готов к диалогу, но не хочу давать вытирать об себя ноги.

– Вы сказали, что Федун – человек с большими возможностями. Зачем вы идете в суд с исками против такого человека. 

– Я не иду. Я доказываю, что я прав.

– Безотносительно этой ситуации – высока вероятность, что в российском суде вы правды не найдете. 

– Ну и что? Проиграю, и что от этого поменяется? Ничего. Мои близкие как понимали, кто я такой, так и будут. Они знают, что я пойду до талого. 

Я обычный парень, вырос на улице, меня это характеризует. Меня били, и я, наверное, бил. Я знаю, что нужно защищать слабых и стоять за себя, за свой город, за свою улицу, за свой класс, за свой двор. 

– Вы спокойно засыпаете ночью? 

– Спокойно живу, вообще нет проблем.

– Охранник у вас есть?

– В «Уфе» – нет, в Москве я ходил с охраной. 

– Почему?

– Прекрасно понимал, что кого-то задену. Например, при мне в «Спартаке» была всего одна агентская выплата. Только агенту Мозеса мы заплатили, но это копейки. 

Плюс Москва не мой город, меня там не знают, всякое может быть. Когда приходил в «Спартак», попросил, чтобы наняли охрану. При уходе сам за нее полностью расплатится. Все пять месяцев жил в гостинице – «Хаятте» на «Динамо», от которого 15 минут до работы. За нее тоже платил сам. 

Приход в «Спартак», первая встреча с Заремой, KPI

– Вернемся в самое начало вашей работы в «Спартаке». Есть мнение, что вас лоббировала Зарема. 

– Все может быть, но я не знаю, о чем они разговаривали в семье. Спросить не мог, потому что не в тех отношениях с ними. 

– Кто с вами впервые связался и позвал в «Спартак»?

– Люди, которые находятся рядом с семьей. Не хочу их называть. 

– Сразу согласились?

– Нет. Во-первых, тогда все было сложно из-за локдаунов, ковида. Во-вторых, там работал Томас, но они сказали, что Томаса уволят, решение уже есть. Тогда я ответил, что можно рассмотреть. Но все равно концентрировался на «Уфе». 

Мне ведь и до этого поступали предложения из других клубов занять большую должность, но я их не рассматривал. Сразу говорил «нет». В этот раз не знаю, что произошло. 

У меня есть философия о том, что, если тебе поступает вызов, ты его должен принять. И тут получалось, что мне идет вызов, а я от него отказываюсь и всех обманываю. Хотя я должен сам проверить все на себе. Может, это повлияло, и я согласился.

– Вы сказали про философию – она тоже с улицы? 

– Наверное. 

Смысл в том, что, когда я разговариваю с футболистами, тренерами, даже со стаффом, я говорю: «Для вас «Уфа» – это родной клуб, но это не окончательная ваша точка, вы должны это понимать. Тогда у вас есть смысл роста. Если этот рост заканчивается, то и ты останавливаешься». 

То же самое у меня: я бы остановился как менеджер. Я почувствовал, что в «Уфе» уже все знаю, мне требовался новый опыт, за что я «Спартаку» очень благодарен. Я намного опытнее сейчас.

– Как долго длились переговоры со «Спартаком»? 

– Недели две. 

– Правда, что Зарема проводила с вами собеседование? 

– Я видел ее. Если это было собеседование, то ладно, назовите так. Но один на один мы не оставались.

– Кто-то еще присутствовал?

– Леонид Арнольдович. 

– Как это выглядело? Вы с Федуном разговариваете, а она молчит? Или тоже общается как равный партнер? 

– Я не считал, что она равный партнер.

– Вы знали о ее существовании до «Спартака»?

– Я знал, что он живет с девушкой, она из Уфы. Понимал, что у них дети. Это ни для кого не секрет.

– На тех встречах она хорошо говорила о футболе? Было заметно, что она разбирается? 

– Она хочет разбираться, пытается, все нормально видит. Но она футбольный болельщик, не специалист. Болельщики очень разбираются в футболе, у них знания не скажу что больше моих, но они фамилиями сыпят, у них куча статистики в голове, и они думают, что это футбол. Да, это часть футбола, но сам футбол намного больше. В нем много факторов, не только цифры и не только профили игроков. Футбол не заканчивается после 90 минут на поле. Работа идет до и после. Есть стафф, есть офис, болельщики. Даже собаки, которые присутствуют на стадионе, играют роль в футболе.

На той встрече мы договорились о многих вещах: как я буду работать, что я буду делать. То есть в начале все было нормально. 

– Вы договаривались лично с Федуном? 

– Конечно. А с кем? Там один человек. 

– Судя по интервью Собчак, Зарема давно влияет на «Спартак». Она была против увольнения Эмери и назначения Аленичева, спродюсировала покупку Ларссона. Логично было бы договариваться и с ней. 

– Я могу встретить болельщика, он скажет: «Я влияю на «Уфу». Вот я с тобой тогда поговорил, и это сыграло большую роль». Влияет он? По его мнению – да. 

Мозг создан так, что мы помним только плюсовой вариант. Человек говорит: «Помнишь, я тебе предлагал игрока пять лет назад?» – «Ну?» – «Ты знаешь, где он сейчас? Там-то». – «Слушай, ну ты мне до этого еще 15 предложил, и где они? Их нет». 

Мои близкие тоже разбираются в футболе, но это не значит, что они принимают решения. 

– Какие KPI вам ставили, кроме чемпионства? 

– Сократить расходную часть бюджета – сократил. Сократить выплаты агентам – моментально сделал. 

Убрать определенных людей из руководства – сделал. По соглашению сторон ушли Михайлов, исполнительный директор и начальник службы безопасности. 

Нанять людей – нанял, они работают до сих пор, кто-то даже генеральным директором. Был вариант взять коммерческого директора – не из футбола. Зарема его очень хотела, я все обговорил, отдал документы на оформление. Потом они вовремя одумались: им предоставили определенные документы, и мне сказали: «Не надо, нужно решить по-другому». 

Все пять месяцев я очень много работал. В некоторые дни по 20 часов в сутки. После этого у меня начались серьезные проблемы со здоровьем, потому что я пропускал все через себя. После игры я выходил к журналистам. Когда плюсовая игра, то все хорошо, а когда минусовая – нужно весь негатив забирать. За счет этого ты разгружаешь команду, тренера.

– Какие KPI стояли по результатам?

– В контракте подробно расписано: победа в чемпионате – сумма, выход в Лигу чемпионов – сумма. 30-50 миллионов, хорошие деньги. 

Тедеско, геи, работа на «Уфу»

– Полгода вашей работы в «Спартаке» можно разделить на несколько важных блоков. Предлагаю обсудить каждый. Начнем с тренера. Вы думали уволить Тедеско после седьмого места? 

– Тогда это было легко сделать, но даже не думал. Зачем? 

– Человек завалил сезон. 

– Я хотел с ним поработать. Когда мы поговорили, мне понравилось, как он мыслит. Потом отдельно пообщался с ребятами, они очень неплохо о нем отзывались. 

Да и какой смысл начинать работу со смены тренерского штаба? Я считал, что это неправильно. Я видел, что это не самая главная беда. Беда – в другом, в разрозненности. Война какая-то все время шла.

– Вы вели разговоры или переговоры с Вильямом (бразильский защитник, который играл за «Уфу», закончил в ней карьеру и перешел на должность тренера, а в 2019-м стал помощником Семака в «Зените» – Sports.ru) о его переходе в «Спартак»?

– Нет, а зачем? И кем?

– Главным тренером. 

– Смешно. Нет, конечно.

– «Чемпионату» эту информацию подтвердили два источника. 

– Смешно. Вильям не мог стать тренером, у него даже нет лицензии Pro – это ответ всему. Если бы я назначил его, я бы себе не только конечности, я бы себе голову отстреливал. Никто бы не принял этого. Взять помощника из «Зенита» – что это? 

Вильям – близкий друг, который играл у меня, потом я предложил ему стать тренером. Я не скажу, что я его воспитывал, но какую-то роль в его жизни сыграл. Но я точно не думал звать его в «Спартак». 

– Зарема писала, что вы настраивали ее и Федуна против Тедеско. Вы распустили слух, что Тедеско – гей. 

– Это ##### все. Зачем мне надо было это все делать? 

– Потому что она не любит геев. 

– Я не слышал этого. Я не спрашивал у нее: «Зарема, вы любите геев или нет?» 

– Она объяснила, как все произошло. Она искала человека, который следит за порядком в доме – нянечку, только мужчину. Сказала, что ей нужен только не гей, потому что она не любит геев и не хочет, чтобы дети росли в этой атмосфере. Вы это услышали и решили пустить слух, что Тедеско – гей, чтобы она негативно к нему относилась.

– Мне все равно, человек гей или не гей. Это его личное дело.

Госпожу Салихову уже уличил во лжи Дмитрий Попов. Конкретно – эпизоды с Мозесом и Тедеско. Ты говоришь: «Она это говорит, она то говорит». Но этот человек, к сожалению, привирает, как ей удобно. Постоянно отвечать на ее слова – это все время парировать. И мы опять придем на кухню. 

Я спрашиваю: «Кто такое сказал из специалистов?» Ты отвечаешь: «Зарема Салихова». Ну, болельщик говорит. Что, я на каждое слово болельщика буду отвечать? 

– Если она привирает, хочется найти правдивое высказывание от нее. Еще раз: вы не говорили, что Тедеско – гей? 

– Нет.  

– Салихова сказала, что все трансферное окно вы работали не только на «Спартак», но и на «Уфу». Вы встречались с Рахимовым, который потом пришел в «Уфу», Нариман искал игроков для «Уфы». Это правда?

– Нет. С Рашидом мы просто друзья. Он приходил в офис «Спартака», там все еще подумали, что он будет тренером «Спартака». 

– А он пришел в «Уфу». 

– И что теперь?

– Возможно, вы вели с ним переговоры для «Уфы», когда работали в «Спартаке». 

– Нет-нет-нет. Он просто узнавал у меня про «Уфу». Если кого-то позвали в «Уфу», он может прийти ко мне и спросить: «Как ты считаешь, стоит идти?»? Мы по-дружески могли поговорить? Или, если я пришел в «Спартак», значит, я не могу о другой команде говорить? 

«Уфа» для меня – родной город и родной клуб, я его создавал. Мне Ринат Шайбеков звонил, и мы общались как нормальные люди. Если я могу помочь чем-то, то я помогу. 

– Скауты «Спартака» искали игроков для «Уфы»? 

– Нет. 

– Когда вас спросили, почему они ищут не для «Спартака», вы сказали: «Это не так много времени отнимает». 

– Херня это. Меня же надо как-то очернить. Поэтому наброс, наброс, наброс… Но если я сразу показался таким плохим, уволили бы меня за несоответствие. Почему этого не сделали?

– Михаила Игнатова вы хотели отдать в аренду в «Уфу»?

– У него не было игрового времени, тренер сказал: «Сейчас он мне не нужен, я не против аренды». Одно из предложений поступило от Евсеева из «Уфы», второе от «Химок». Игнатов не согласился. На этом все. 

– Вы не уговаривали его, что Миша – надо? 

– Нет. Я только спросил, хочет ли он. Сказал, что там его хотят, попробуй, рассмотри. И другим футболистам, которые уходили – Ломовицкому, Рассказову, Мелкадзе – одно из предложений поступало из «Уфы». Но еще в списке были «Химки», «Ахмат», «Арсенал». 

Я всем говорил: «Для вас есть несколько вариантов, решение за вами». Иногда выбирают меньшую зарплату, но хотят именно в эту команду, иногда ориентируются по зарплате.

Что касается «Уфы», то лучше опираться на факты: в тот сезон ни один футболист «Спартака» не перешел в «Уфу». Это невозможно опровергнуть.

– Вы действительно хотели сделать из «Химок» фарм-клуб «Спартака»? 

– Нет. Просто «Химки» находились рядом, игрокам «Спартака» было ближе ехать в Химки, чем в Тулу, «Урал», «Ахмат» или «Уфу». 

– А история с Гунько?

– Поступило предложение, Гунько пошел. Или что, его Газизов туда направил? 

– Получается, что да. Гунько – это спартаковский тренер, который всегда работал в структуре клуба, у которого не было опыта самостоятельной работы. Вдруг его на полном серьезе берут в «Химки». Очень странная история. 

– Он пришел ко мне и сказал, что у него предложение. Я сказал, что такими предложениями не разбрасываются. Он ушел. Моей задачей было согласовать уход. Я согласовал его с Федуном. Такие вопросы я сам на себя не брал. 

– Как быть с тем, что клубы потом приняли правило по ограничению аренды – не больше двух игроков из одной команды?

– Наверное, испугались, что повторится история с «Сочи». 

– Но на ровном месте они не могли испугаться. Они не могли придумать, что «Химки» – фарм-клуб «Спартака». 

– Возможно, увидели, что три-четыре игрока туда уйдут, и перестраховались. Но с «Химками» просто легче: они рядом, все ребята больше хотели туда. Дорогу перешел – и ты уже в другом клубе. В Москве живешь, хорошие деньги платят. 

– Еще раз: у вас не было никаких разговоров с менеджментом «Химок», чтобы создать дружественный клуб? 

– За это время было очень сложно что-то решить. И это не моего уровня решения. Неужели ты думаешь, что я мог себе позволить всю эту историю провернуть?

Плюс история с фарм-клубами в одной лиге мне не нравится. Попахивает плохо.

Мозес, опорник, Камоцци

– Последние три сезона у «Спартака» крах на двух позициях: правого защитника и нижнего опорника. Вы должны были купить в первую очередь их, но частично закрыли только позицию правого защитника – и то, по сути, взяли атакующего футболиста туда. Почему так произошло?

– Во-первых, нам и нужен был футболист, который добавит атакующих действий. Это просьба тренера. 

Во-вторых, мое мнение: «Спартаку» или клубу такого уровня нужны игроки из топовых чемпионатов. Если у клуба есть деньги, надо поднимать уровень своих игроков. Для этого надо брать очень серьезных футболистов, кем является Мозес. Он поднимает уровень команды. Причем уровень отражается не только в игре, но и в тренировках. Люди начинают больше биться за свои места. 

Моя философия в этом: надо брать оттуда. Пусть ему будет 26-28 лет, но он добавит качества, за счет него вырастут другие.

Мы разговаривали с Орье, почти договорились по нему с Леви. Не получилось, в конце Орье сказал: «Нет, не поеду в Россию, у меня семейные обстоятельства». Случился Мозес, но он тоже из топовой категории. Я хотел игроков такого уровня. Если есть деньги, почему мы должны брать из Чехии и Сербии?

– Потому что на них можно заработать, а топового вы продадите в три раза дешевле. Или он вообще уйдет свободным агентом уйдет. Пример – Крыховяк: взяли за 12, на зарплату потратили еще 12. В итоге отдали за полтора. 

– Крыховяк принес два выхода в Лигу чемпионов. За счет него выросли другие: Миранчуки добавили, вырос Мухин, еще кто-то. 

Смысл игры не только в том, чтобы взять игрока и потом выгодно продать. Смысл – за счет него получить результат и чтобы другие футболисты выросли. 

– А точно есть связь между Мухиным, Миранчуками и Крыховяком? Они выросли не потому, что им доверяли Семин и Николич? 

– Семин и Николич – понятно. Но фактор большого футболиста рядом тоже есть. 

Я пытался объяснить, что надо искать в больших чемпионатах. Например, Францию смотреть, там сумасшедшие люди. Мы давали статистику Федуну: из 100 самых дорогих футболистов мира больше половины – французы. А почему дорогие? Потому что качественные. 

Зачем что-то новое выдумывать? Почему-то, когда на фондовом рынке работают с ценными бумагами, все понимают, как это делать. Есть голубые фишки – топовые вещи, а есть сомнительные вещи – ты можешь попасть и заработать сумасшедшие деньги или проиграть. Вот «Уфа» может себе позволить так работать, готовить продукт и отдавать его потом, «Спартак» – нет. Ему в эти истории играть смысла нет. 

– Но есть пример «Боруссии», которая не всегда покупает игроков из топовых чемпионатов. Есть пример «Лейпцига», который покупает людей из Австрии, при этом борется за чемпионство и Лигу чемпионов. 

– Когда есть фундамент, ты можешь так делать. Но в начале ты должен прийти к нормальному результату, все время играть в Лиге чемпионов. Потом уже штучно покупай из нетоповых лиг. Но зачем брать оттуда, если ты не можешь попасть в еврокубки? Так и будешь толкаться на восьмых местах. 

– Карпин в 2011 году говорил, что не едут к нам. 

– Едут, надо договариваться. Мозес приехал? 

– Потому что не нужен никому был. 

– С чего все решили, что он не нужен никому? С «Интером» он играл в финале Лиги Европы. «Челси» в прошлом году Лигу чемпионов выиграл. Мы взяли человека из состава, который выиграл Лигу чемпионов. Неплохо?

– Неплохо, но человек из состава, который выигрывает Лигу чемпионов, за пять миллионов в 30 лет – это странно. Если человек нужен, его за пять миллионов не отдают.

– Мы проделали большую работу. Мы уговаривали игрока, много общались с его агентами, убедили Грановскую. Он приехал, посмотрел и только после этого согласился быть в «Спартаке». Он ведь пришел в аренду, он мог и не остаться. 

– Получается один Мозес на много случаев, когда вы хотели человека, но не убедили приехать в Россию. То есть из десятков человек согласился один. 

– Неправильная логика. 

Во-первых, трансферная кампания – сложная вещь, где учитываются несколько факторов. Например, кандидата надо согласовать еще и с тренером. Без тренера ты вообще никого не приведешь. Не так, что взял и плюнул: «Мне нравится этот, пойдем». 

Во-вторых, лето-2020 – первое постковидное трансферное окно. Никто ничего не знал, откроются ли границы, вообще ничего не понимал. Сейчас это забылось, а тогда все были напуганы. Ты даже не мог переговорить с футболистом очно, приехать и убедить его. Приходилось выходить на связь онлайн. Сейчас проще: сел на самолет, полетел.

– Хорошо, вы привезли бы в «Спартак» игроков из топ-лиг. Один такой – это окей, а пять таких – огромная нагрузка на бюджет. Потому что все они едут на икс два или икс три. 

– Зарплата Мозеса – меньше, чем у многих в «Спартаке». Даже у некоторых не самых основных игроков она была выше.

Плюс мы как оцениваем? «О, мы не должны больше платить»?

– Баланс должен быть. 

– Так вот двух-трех возьми топового уровня – и будет баланс. За счет них вырастет вся команда. 

– Почему вы не искали топового человека в центр поля? 

– Искали, он был. Нариман его сразу предложил. Мне тоже понравился. Начали его презентовать, нам сказали: «Нет, всего хватает, нужен только правый. Уже потом думайте об опорнике».  

– Кто так сказал? 

– Кто может сказать, что нужен только правый в начале? 

– Главный тренер. 

– О чем мы тогда говорим?

– Всегда ли тренер должен иметь финальное слово в вопросах трансфера?

– Не всегда, но согласовывать надо, потому что он работает с командой. Можно привести игрока, а он не будет с ним работать. Все будут говорить: «Кого ты привез?» 

– Окей, правый защитник, которого очень хотел Доменико Тедеско. Он подъехал только к 11-му туру. Зарема сказала, что это она посоветовала вам кандидатуру Мозеса. 

– Что такое «посоветовать»? Человек смотрит футбол, говорит: «О, мне этот нравится, займись им»? 

– Цитата: «Ему дали Мозеса. Просил дать два дня посмотреть. Прям его фраза была: «Мы же не петрушки. Дайте нам посмотреть». Я говорю: «Что смотреть? Уже 10 туров прошло». Мозес был свободен с января».

– То есть ты хочешь сказать, что 10 туров проходит – и мне кидают Мозеса?

– Да. И вы говорите: «Мы же не петрушки. Дайте нам посмотреть».

– И за тур я привожу его? 

– Да. 

– Смешно. Ты понимаешь, что не бывает такого, что в 10-м туре дали посмотреть, а в 11-м он приезжает? 

Чтобы привезти игрока такого уровня, нужен месяц-полтора-два. Чувак поиграл везде, он был капитаном сборной Нигерии, потом сам сказал: «Я больше не буду играть». Вы понимаете, какой это уровень? Надо было с Грановской разговаривать, с его агентами, с ним. Потом проверять его, подписывать документы. Даже в быстроту это занимает не меньше трех-четырех недель. А тут я его за тур привез, что ли? Смешно. 

– Как все было на самом деле? 

– Он входил в список Наримана, в пятерку. Тедеско одобрил троих. Мы прорабатывали этот список, вели параллельные переговоры, но понимали, что люди отваливаются, не едут. Сказали Доменико: «Получается только Мозес» – «Окей». 

– Вы сказали, что разговаривали с Грановской. Это заняло много времени? 

– Точно не один день. Не так, что звонишь ей: «Здравствуйте, Марина, мы берем его». Есть переговорный процесс. 

– Федун или Зарема помогали вам взять Мозеса? 

– Чем? Абрамовичу звонили? Нет. 

– То есть вы сами все?

– Конечно. Я с Грановской разговаривал – нас свели люди, которые очень близко с ней общаются. С Мозесом я разговаривал, с его агентом. На последние переговоры в Рим полетели врач, я, Нариман и юрист Саша Цомая. 

Там Виктор прошел обследование, до конца договорились с ним и агентами, подписали контракт. У меня есть смешные фотографии, хотел их тогда опубликовать. Я сижу в машине игрушечной, сзади – Мозес. Сказал ему: «Давай сфотографируемся, как будто я тебе довез». 

Я прикалывался, потому что это был трэш: все закрыто, Рим закрыт, мы туда прилетели частным самолетом, потому что иначе – никак. 

– Я зафиксировал про первое постковидное окно. Тем не менее,только к 11-му туру приезжает защитник, которого ждут годами. Плюс из-за этой задержки вы не привезли опорника. Раньше никак нельзя? 

– Такого уровня – не получалось. Конкретно с Мозесом надо было ждать окончания трансферного окна, потому что он не хотел в Россию. Да и до этого два сезона не могли привезти правого защитника, а тут я привез Мозеса. Тоже неплохо. 

Они ведь хотели другого защитника – штаб, селекционеры. Я почитал скаутские отчеты, возникли вопросы. Сам посмотрел на него, дал еще людям, мы вместе посмотрели и увидели ошибки. Отказались от кандидатуры, после этого человек не играл. Полгода на лавке сидел. Бразилец из чемпионата Бразилии.   

– Мозес – неплохо, но все равно полчемпионата прошло. Справа в этот момент играл Зобнин, центр поля – голый. 

– Зобнин, как по мне, справа лучше играет. Я лично ему сказал, что справа он – топ. Он был на виду у всех европейских скаутов, потому что цифры просто сумасшедшие. Плюс он не был против играть справа. 

Команда работала, шла на первом месте, в чем проблема? Привезли бы мы кого-то быстро, и он вообще не играл бы. Но зато привез. Так лучше было бы? 

Смысл работы в чем: команда должна бороться за чемпионство, плюс должен прийти качественный игрок. Мы так и сделали.  

– В то трансферное окно были игроки, которых вы находили, но руководство, а не тренер, говорили: «Нет, точно не берем»?

– Таких историй много в любом клубе. Кстати, в чем фишка «Спартака»: я не понимал, откуда все вылезает. Только дал информацию наверх, уже вокруг все знают – журналисты, болельщики. Потом только понял, что, оказывается, я даю фамилию кому надо, они перепроверяют, а те сливают.

– Вы отдаете Федуну, а Федун у кого проверяет?

– Дима Попов, Камоцци, еще кому-то список дает. 

– Дима Попов сливал? 

– Я не знаю, сливал именно он или не он. Но была такая система.  

– Вы пытались говорить Федуну, что из клуба сочится информация? 

– Сказал я. 

– А он как воспринял? 

– Да никак. «Мозг не ###». 

– С Камоцци хоть раз общались? 

– Да, конечно. По телефону, по видеосвязи. 

– Он работал как сторонний консультант?

– Как я понял, он близкий к семье. Но я не могу его оценивать, близко мы не работали. Мы просто разговаривали, он говорил про футболистов. Есть хорошие футболисты, которых он советовал, есть не очень. Его скаутского отчета я ни разу не видел. Он говорил, например, так: «Вот, хороший футболист». 

– Вы принимали это к сведению? 

– Если он кидал и говорил «Посмотрите», мы вставляли в список. Дальше включались фильтры. «Хорошенький футболист» – это экспресс-путь, дальше скауты все равно должны смотреть несколько полных игр, потом скаут посмотрит. И дальше вся эта история разворачивалась. 

– Если ссылку на игрока кидала Зарема, вы смотрели его? 

– Если Леонид Арнольдович кого-то прислал, я смотрел обязательно. Более того – по этим людям был полный скаутский отчет, не экспресс.

– Вы уходите от ответа. 

– Я не ухожу. Ты ведешь к тому, что она мной руководила? 

– Нет, я хочу понять, какое влияние она на вас оказывала. 

– Не могла она на меня оказать влияние. Как болельщик может на меня влиять? 

– То есть ссылки от Заремы – то же самое, если я вам пришлю ссылки? 

– Не то же самое. Я пообщаюсь, конечно. Но если Федун мне пришлет, то это задача. 

Кокорин, массажист, травмы

– Кто придумал подписать Кокорина? 

– Это общая история. Тогда Кокорин был на рынке. Мне сказали: «Слушай, есть такой вариант. Ты его не подпишешь» – «Как не подпишу? Он придет». – «В «Спартак» не придет». 

Пришел. 

– То есть Федун первый произнес эту фамилию? 

– Кто первый – не помню, но тогда все о нем говорили, потому что его контракт с «Зенитом» закончился. Федун сказал, что его невозможно подписать. Я ответил, что надо разговаривать. 

Поговорили с Сашей, он в начале не очень хорошо воспринял, потом согласился. Его рыночная стоимость была семь-восемь миллионов евро. 

– После тюрьмы? 

– После «Сочи», где он забивал, отдавал и хорошо играл. 

– Федун говорил, что подписать невозможно, потому что сверху попросили не подписывать? 

– Не знаю. Мы никому не звонили и не спрашивали, можно ли. Мне поступила задача подписать на определенных условиях. Клуб их согласовал.   

– То есть клуб не был против Кокорина? 

– Как клуб может быть против? Если он против, я игрока не подпишу. 

– Но вы генеральный директор, у вас был карт-бланш. Например, вы могли уволить Тедеско, могли взять Кокорина. 

– Любое движение в «Спартаке» согласовывается с Леонидом Арнольдовичем. 

– Можно где-то надавить на Федуна и сказать: «Я уверен, что он выстрелит. Я знаю, что он исправился».

– И что, Леонид Арнольдович скажет сразу: «Хорошо, делай так»? Ему дают футболистов, он узнает про них, думает, только потом дает добро или нет. 

– Я понимаю, но где-то он может быть согласен априори, а где-то говорит: «Я не знаю, я сомневаюсь, решай сам». 

– По Кокорину он был согласен сразу. 

– А вы не сомневались? Все-таки полтора года в тюрьме, где он не разрабатывал больное колено и где не было нормальных врачей. Плюс его поведение, вряд ли тюрьма исправила. 

– В «Сочи» у него не было никаких проблем. Когда я с ним общался, мне показалось, что он с большим желанием. Чуть здоровье подкосило, к сожалению. 

– Он не симулировал?

– Нет, у него были травмы, МРТ это показывал. Плюс кровоподтеки, гематомы. Может, ковид повлиял, он ведь переболел. Сейчас у многих идут мышечные травмы – они нескончаемые после ковида. Игроки их получают, получают и получают. В «Уфе» сейчас три футболиста таких, мы даже понять не можем, что происходит. Болезнь серьезно не изучена, она бьет не только по кардио и легким, она бьет по костям и мышечной ткани. 

Но я не говорю, что его проблема – в травмах. Это моя догадка, одна из причин. Может, тюрьма тоже повлияла. 

– Вы много раз говорили, что Кокорин пришел в «Спартак» бесплатно, но это же неправда.

– Он пришел бесплатно, но получил подъемные, как любой бесплатный футболист. На тот момент он стоил семь миллионов, но получил меньше половины. 

– Три миллиона евро – разве адекватная сумма за человека…

– Который стоит семь? 

– Которого в России никто бы больше не подписал. 

– Кто тебе сказал? 

– Так нельзя было. Федун сказал, что вы его не подпишете. 

– Кокорин сам не подписался в «Локомотив». Там давали такие же деньги, но он не пошел. «Сочи» тоже повторял ему зарплату. 

– Сколько денег досталось агенту Кокорина?

– Откуда я знаю? Агентских ведь не было, единственная выплата – подъемные. Его вели Прокопец с Зайцевым, они присутствовали на переговорах. Я не знаю, сколько он им заплатил, лучше у них спросить.

 – Недавно появилась информация, что Кокорину каждый месяц прилетал бонус – 22 миллиона рублей просто за то, что он хорошо себя вел. 

– Контракты в «Спартаке» состоят из заработной платы и премий. Та сумма – премия, чтобы, если что, ты мог забрать эти деньги. С зарплаты ты не можешь штрафовать, штрафовать можно только на премию. 

Так работают во всех клубах, просто пропорции разные. Если все нормально, получаешь премию. Чистой зарплаты нигде нет. 

– Даже если учесть, что бонус – 100% от оклада, то 22 миллиона за 12 месяцев – это 3,5 миллиона евро в год. Он что, получал еще больше? 

– Нет, значит там неправильные цифры. Его зарплата была три миллиона евро. 

– Что за мифическая расписка про 10 голов: если Кокорин не забивает 10 голов, то возвращает 500 тысяч евро из зарплаты, причем лично вам? 

– Я хотел бы пока об этом промолчать. Я нахожусь в судебной тяжбе и не хочу об этом говорить. 

– Зачем вы взяли в команду на зарплату личного массажиста Кокорина? 

– Его зарплата – прожиточный минимум, 12 тысяч рублей. Кокорин попросил, мы согласовали и взяли. Все для того, чтобы он находился в раздевалке, ездил на выезды – без официального устройства он этого не мог. А устроить можно только на минимальную зарплату. Все остальное платил Кокорин. 

– Говорят, что этот массажист плохо влиял на Кокорина, усугублял его травмы. 

– Он специалист очень большого уровня, работал с олимпийскими чемпионами. Просто, когда идут травмы, кто-то должен быть виноватым. 

Кстати, у нас была возможность сразу продать Кокорина. Осенью к нам обратилась «Рома», давала пять миллионов евро в то же трансферное окно. Но мне сказали «нет». 

– Кто сказал? 

– Леонид Арнольдович. Хотя Кокорин уже ломался, пошли мелкие повреждения. Им были недовольны: «Да вот, он ломается» – «Давайте сразу вернем?» – «Нет». 

– А вы были за то, чтобы продать? 

– Я просто предложил, потому что высказывались недовольства. Если игрок ломается и вам это не нравится, логично отдать его. 

– После ухода из «Спартака» вы сказали, что с удовольствием возьмете Кокорина в «Уфу», но на это нет финансов. До сих пор мечтаете его взять?

– Конечно, просто он сам не пойдет. 

– Вы точно не самоубийца? Когда его выпускают в Италии, он выглядит очень мертво. Он ничего не может сделать.

– Мне надо его защищать и оправдываться? Мне нечего оправдываться. 

Трансфер не получился рабочим, но он даже принес плюс. Какой футболист в «Спартаке» продался с плюсом? Я думаю, таких не очень много. Поэтому называть его провальным… Своеобразный, но не провальный. 

– Почему плюс, если он еще получал зарплату – 1,5 миллиона за полгода. Там в лучшем случае ноль. 

– А с каких пор мы включаем в трансфер зарплату? Во-первых, это разные статьи расходов. Во-вторых, у тебя игрок работает, приносит пользу, за это ты платишь ему. При чем тут трансфер? В-третьих, много ли игроков «Спартака» ты назовешь, которых продали с плюсом, если учитывать зарплату? 

Плюс все забывают, что тогда он считался топовым вариантом. Сейчас все переобуваются, говорят, что не хотели его, а тогда никто не верил, что он придет в «Спартак». «Кокорин в «Спартаке» после «Зенита»? Да никогда». Это была борьба. Кокорин, мои слова про перчатку – мы показывали чемпионские амбиции, что мы у вас заберем вашего игрока. 

В тот момент это была наша победа. Зареме самой нравилась эта история. 

– Как вы поняли?

– Она писала мне, что молодцы, что Кокорин – это клево. 

– И у вас есть эта переписка?

– Конечно. 

– Можете показать ее?

– Ты мне не веришь? (После этого Газизов полез в телефон и около трех минут отматывал чат на август 2020 года. Цитировать конкретные сообщения не могу, но после заключения контракта она прислала Газизову фото с яхты с поднятым вверх бокалом – Sports.ru).  

Урунов, прокуратура, спор с Федуном

– Урунов. Зачем вы его купили в «Спартак»? 

– Его хотел лично Федун. Когда я уходил из «Уфы», он спросил: «Как ты думаешь, кто ваш актив, кто может перейти с тобой?» Я сказал, что есть пять человек, которых можно посмотреть: Беленов, Фомин, Неделчару, Табидзе и Урунов. Федун сказал: «Мне из списка больше всех нравится Урунов». Мне он тоже нравился, поэтому подписали. 

Переговоры шли тяжело. Кроме «Спартака», его хотели ЦСКА и «Рубин». В Узбекистане шло давление на семью, чтобы он ушел в другой клуб. Там есть влиятельные люди, которые могут авторитетом задавить, объяснить, куда надо идти. Из-за этого даже агент говорил: «Нас просят, чтобы мы ушли в другой клуб». Пришлось заступиться. Я лично просил Леонида Арнольдовича, чтобы он переговорил кое с кем в Узбекистане и семью оставили в покое. 

– Влиятельный человек – это Алишер Усманов? 

– Я не называю фамилий. 

– Как получилось, что вам принадлежат 50% прав на Урунова?

– Не принадлежит. Я получаю процент с продажи выше шести миллионов: сумма будет делиться 50 на 50 – клубу и мне. Если Урунова продадут за семь миллионов, миллион поделится, 500 тысяч уйдут мне. С налогами – 350 тысяч. А если продадут за шесть, то мне ничего не придет. 

Я вписал эту опцию в договор о расторжении, в контракте Урунова ее не было. История в чем: «Спартак» взял его за миллион, хотя «Рубин» и ЦСКА предлагали больше. Но мы договорились, что «Уфа» заработает за счет дальнейшей перепродажи. Прописывать это не стали: я подумал, что буду генеральным директором, мы договоримся. 

Когда увольнялся, понял, что сделать так уже не смогу. Спросил: «Что с Уруновым делаем? Давайте 50% на меня запишем?» Если получу эти деньги, переведу их в «Уфу».  

– А вы точно получите 50% не из-за того, что за свои деньги покупали его в «Уфу»? 

– Про свои деньги сказал Слава – Ростислав Мурзагулов. Он сделал это, чтобы оправдать переход Урунова в «Спартак»: да его Шамиль покупал, теперь ему нельзя отказать. Потом я ему позвонил, он ответил: «Шамиль, прости, я уже это сказал. Извини меня, пожалуйста». 

Из-за этого все начали думать, что я с Урунова что-то имею. Но нет, деньги за него получила «Уфа». 

– Зарема недавно сказала: «Пусть прокуратура Башкортостана проверит, дошли ли деньги до «Уфы». 

– Еще раз: они дошли до «Уфы», и все это знают. Если бы это было не так, в интернет давно бы слили платежные документы.. 

– За Урунова «Спартак» выплатил 321 тысячу евро – это подъемные или агентские? 

– Миллион стоил сам игрок. Плюс подъемные. Без подъемных футболисты не соглашаются подписывать контракт. Даже молодой футболист «Спартака» переподписывает – у него подъемные. Агентских мы не платили, кроме Мозеса. И то там копейки – 150-200 тысяч евро. Хотя в «Спартаке» до и после меня выдавали сумасшедшие комиссии. Когда я увидел суммы, я чуть не охренел. 

– Вы действительно говорили, что Урунов в будущем будет стоить 30-40 миллионов евро? 

– Я могу и 100 миллионов сказать. В его случае я говорил, что он однозначно будет стоить дороже. Я про всех своих футболистов так говорю, даю стимул. Нет ни одного футболиста, про которого я бы всем сказал, что он ничтожество.

– «Спартак» взял его за миллион, сейчас миллион за Урунова никто не даст. Есть понимание почему? 

– Потому что он не играет. У него мелкие травмы, он не может выйти на уровень. Почему так – не знаю. Может, не совладал с деньгами, все-таки молодой парень, а тут – «Спартак», сложная история. Должно пройти время. Думаю, все будет нормально, потому что футбольные качества у него сумасшедшие. 

– Объясните: что в нем крутого? 

– Это парень, который может решать вопросы 1 в 1. За счет таких игроков создается давление и угроза взятия ворот. Он очень агрессивный, с дриблингом, таких мало – он может и в отбор играть, и в атаку. У него отличные футбольные качества: резкость, видение поля, большой интеллект. 

Это актив, он может вырасти в серьезного игрока. Если не получилось в «Спартаке», не значит, что не получится в другом клубе. Это не приговор, он еще молодой футболист. 

– Кого вы хотели привезти в «Спартак», кроме Мозеса, Кокорина и Урунова?   

– Я мог купить плюс-минус любых игроков, но тогда бы все сказали, что где-то я прикарманил деньги. Есть много примеров, когда «Спартак» покупал футболистов за сумасшедшие суммы, а потом все говорили: «Этот украл, этот украл». Я не хотел этого. 

Хотя Леонид Арнольдович говорит: «Я тебе сказал: покупай» – «Нет, этот столько не стоит». Это касалось опорника. Я говорил: «Он уходит, за него дают 7-8 миллионов» – «Покупай за 12». – «Нет, он этих денег не стоит». – «Я тебе деньги даю, я приказываю». – «Ваши – деньги, моя – репутация, я не буду». 

Я понимал, что если мы начинаем новый путь в «Спартаке», то должны всех приучить к тому, что мы не переплачиваем. Мы должны были терпеть и вытерпеть эту историю. Одно трансферное окно, второе, потом все было бы нормально. Все бы поняли, что «Спартак» теперь не разбрасывается деньгами, там нельзя кого-то обмануть.

– А у «Спартака» репутация клуба, который разбрасывается деньгами?

– Да, в Европе у агентов. Там почти про все большие российские клубы считают, что на них можно зарабатывать. Надо приучать, что мы так не работаем. 

Дима Попов, слив гендиректора, «просто девушка»

– Когда вы поняли, что уход из «Спартака» – это неизбежность? 

– За месяц. Сначала мой сотрудник сказал, что работает против меня. Тогда я понял, что дотерплю максимум до конца сезона. Потом мне поставили условие, что Дима Попов будет спортивным директором. Это последняя капля. 

– По порядку. Кто работал против вас? 

– Был человек, который скидывал нужную информацию в телеграм-каналы, отвечал за информационную политику. 

– Вы намекаете на Антона Фетисова? 

– Я не намекаю, я говорю. Он сам выдал себя, когда вышел в комментарии в телеграме как администратор одного из каналов. Мне сказали, я не поверил. Еще раз сказали. Я уже к нему подошел: «Антон, правда?» Он начал что-то лепить. Я сказал: «Зачем ты это сделал?» – «Шамиль, я работаю на других людей. Ты для меня никто, а они – да». 

Он оказался честен со мной, за что я благодарен. После этого я понял, что вообще происходило и как все работало. До этого я мог в голове это представить, но я не мог осознать, как можно слить своего же генерального. До сих пор непонятно, зачем это делать.

Дальше на совете директоров представили спортивного директора – Диму Попова. Я удивился, спросил: «Но я отвечаю за результат?» – «Нет, будет он». Думал, что ладно, найдем компромисс. Позвал Дмитрия в офис, у меня накопились вопросы, он на них ответил. Я даже извинился перед ним за одну историю, которой, как оказалось, не было. Спросил, как мы будем работать. Он ответил: «Шамиль, при всем уважении, меня нанимают люди, и я с ними буду работать. Я перед тобой отчитываться не буду». 

Задал другой вопрос: «Ты приходишь работать, но скаутский отдел остается?» – «Нет, их не будет сразу».

– То есть вы перестали бы отвечать за результат, трансферы и главную команду и занимались бы хозяйством? 

– Да, такая попка. Сидишь такой модный гендиректор, все решаешь, но на самом деле ничего не решаешь. Мне это не интересно.

– Вы на это не сказали, что вы тут главный, поэтому Попов должен подчиняться вам? 

– Так мне Федун подтвердил, что все верно, Дмитрий работает в обход меня. Мы несколько раз встречались, я спрашивал: «Леонид Арнольдович, ну как это?» – «Слушай, я так сказал – и все. А ты оставайся работать, будешь потихонечку. Чего тебе, мало денег, что ли?» – «Не получится у нас так. Вы человек большой, я амбициозный. И приходил я на другие условия». Коннекта у нас не получалось, и он это подтверждал.

Я понял, что надо оставаться менеджером, а не клерком. Сказал: «Давайте пожмем руки, и я пойду отсюда». В итоге я так и не подписал назначение Попова. Это было мое условие, его назначили только после моего увольнения.  

– Федун объяснил такое решение? 

– Это его клуб, чего ему объяснять? Захотелось так. 

Вообще, когда я шел в «Спартак», меня спрашивали: «Ты что, камикадзе?» – «Да нет, а что? Вроде нормальные люди, поговорили нормально, прописали все». Зачем я тогда все так подробно прописывал в контракте: хотел себя защитить, чтобы увольнение со стороны первого лица стало выстрелом ему в ногу из-за огромной суммы. Но понял, что его и это не держит.  

При этом я с уважением к Федуну отношусь. Он мне ничего плохого не сделал. Когда он звал на работу, то не говорил: «Мы будем дружить с тобой вечно». Он взял, подписал определенные условия. Потом подписал их при моем уходе. А сейчас просто не выполняет свои обязательства. 

Я ничего плохого про него не говорю. Молчал и молчу, говорю только, что он поступил нечестно. Почему? Вопросы к нему. 

– Сейчас есть ощущение, что вашим боссом был не Федун, а Зарема. Летом она высказывалась по всем вопросам «Спартака», публиковала переписки с Поповым и вами. Она точно вами не руководила? 

– Моим работодателем был Леонид Арнольдович. Естественно, она близкий человек к нему, я прислушивался в любом случае. Но выполнял приказ только первого лица. Когда я работал, оперативную деятельность она не несла.

– Как вообще выглядело управление «Спартаком»? 

– Леонид Арнольдович и она каждую неделю приходили на совет директоров, где собирались все мои замы и я. Он задавал вопросы, все отвечали. По всем направлениям: строительство и все-все-все. Он все досконально знает по «Спартаку». Поэтому говорить о том, что он не вникает в дела клуба, неправильно. Он знает все, до копейки. 

– Зарема задавала вопросы? 

– Конечно, если она присутствовала. Может, ее вводили так потихонечку, я не знаю. 

– У вас же тоже есть переписка с ней. Не хотите опубликовать, как Попов?

– Ему деваться некуда было, а я не хочу превращать футбол в шоу. Я пытаюсь держать удар, хотя сложно. Я даже с тобой начинаю иногда взрываться, потому что мне приходится оправдываться, а я не хочу оправдываться. 

Любой менеджер может ошибаться, я с этим согласен. Если мне скажут, что Кокорин – моя ошибка, признаюсь, что да, ошибка. Урунов – ладно, моя ошибка. Но почему меня воспринимают только в связи с негативом? Кокорина и Урунова повесили на меня, но Мозеса – нет, Мозеса они взяли. Правда, не хотели выкупать, как выяснилось из переписки с Димой, но все себе приписывают. Тедеско тоже я хотел убрать и геем называл, зато Ларссона она взяла вместо сумочки. 

В итоге все плохие, кроме них. А кто хороший-то? 

– Вам обидно слышать то, что Зарема говорит о вас? 

– Сначала было обидно. Сейчас понял, с кем имею дело, – с девушкой. 

– Как-то по-сексистски. 

– Я не про пол, а про ее статус. Она ведь не генеральный директор, не сотрудник клуба. Она просто девушка. 

Почему она думает, что люди съедят все, что она говорит? Те, кто зависят от нее, конечно, поддержат, скажут, как она все круто делает. Но нормальные люди посмотрят: «Ты чего вообще делаешь?» В окружении у них таких людей мало.

– Как вы к этому относились? 

– Смотрел и думал: «А как вы живете вообще, если у вас оппонентов нет?» Представляешь, никто не может сказать, что они не правы? Люди полетели. Если мне все время будут говорить «Ты лучший, ты самый-самый», то я тоже полечу. 

Вот пример: каждую неделю по пятницам в «Спартаке» проходят оперативки, про которые я только что сказал. К этому все начинают готовиться со вторника, потому что Федун может задать вопрос или попросить отчет. Все хотят ему понравиться, какое тут возражение может быть? Он хозяин, он царь.

– Почему вы не меняли систему? 

– Да как, если у них все так работает? Федуну рассказывали про все, даже про соцсети. Сначала я думал, что меня вводят в курс дела, показывают, как работать надо. Я думал: «Ничего себе, человек большого уровня со всеми знакомит». Но это не заканчивалось. 

Люди на таком уровне не понимают: когда они дают задачу сотрудникам не через генерального, а напрямую, то сотрудник слишком ответственно относится. Он боится, что с него теперь и спросят напрямую, готовится неделю. Я просто смотрел на это: «О, человек выполняет мою задачу, раздает задания». 

Ошибки, Мележиков, телеграм

– Три ваших главных достижения в «Спартаке»?

– Давай скажу так. Первое – честь, что я работал в этом клубе. Второе – люди, которых я лично узнал, особенно болельщики. Третье – большой опыт. 

Все вместе это расширило мой кругозор, я стал намного сильнее и стрессоустойчивее. 

– Как-то вы сказали, что приняли команду на девятом месте, а оставили на первом. Действительно видите в этом свою заслугу? 

– Нет, так получилось. 

– Какой ваш процент в этом?

– Ноль. 

– А зачем тогда вы произнесли эту фразу?

– Потому что каждый оценивает по-своему. Вот как число выпадает в рулетке: можно сказать, что это случай, а можно – закономерность. Мое мнение: если люди думают, что генеральный директор не имеет влияния на результат, значит, они не разбираются в футболе. Тем более я постоянно присутствовал с командой: летал на каждую игру, заходил в раздевалку, каждый день завтракал с игроками. Я знал настроение ребят и понимал, как с кем разговаривать, какой подход к кому найти. 

– Как Тедеско относился к этому?

– Я не мешал ему. Я сказал: «Ничему не верь, я за тебя». 

– Я не разбираюсь в футболе, поэтому все равно не понимаю, как присутствие гендира рядом с командой влияет на результат. Объясните. 

– Пример – Жиго. Когда я пришел, он стоял на жесткой позиции: «Хочу уйти, вариант – «Марсель». Он хотел переехать во Францию, потому что супруга с ним не жила и не давала видеться с ребенком. 

Я общался с ним, с агентом, который настраивал игрока на уход. В итоге убедил Самюэля. Говорил ему, что здесь он лидер команды, а что будет во Франции – не знает никто. Один неверный шаг может поменять всю жизнь. Жиго остался и может подтвердить, как непросто далось ему далось это решение. 

– Вы взяли на работу Евгения Мележикова. При вас он был директором по безопасности, а сейчас он гендиректор «Спартака». Как это получилось?

– Мне предложили его, сказали, что есть такой человек. Я побеседовал, провел несколько интервью, через два месяца принял на работу. Он грамотный специалист, но в футбол глубоко не лезет. Думаю, на сегодняшний день он идеальная фигура на должности гендиректора. 

– Идеальная, чтобы управлять им?

– Я не хочу так говорить, он обидится. Просто он в первую очередь офицер, парень, который может исполнить приказ.

– Три главных ошибки в «Спартаке»? 

– Не учел информационную войну. И не поверил, что с помощью телеграм-каналов можно убрать генерального директора. Я старался не читать их, особенно комментарии, хотя мне говорили: «Почитайте, что про вас пишут люди». Но я считал, что это несерьезно. Отвечал: «Я с Федуном договорился. У меня за спиной есть человек, который знает, что вокруг футбола много слухов». 

Я был спокоен, но надо понимать, что «Спартак» – это информационная война. Я не то что этого не понимал… До сих пор у меня дисбаланс: ты нанимаешь человека, а есть люди, которые сразу под него копают. 

– Подождите, но вас убрали не из-за телеграма. Просто Федун урезал ваши полномочия, вам это не понравилось, и вы разошлись. 

– Если урезал и так поступил, значит, его готовили. Давали читать, что пишут, что-то говорили обо мне. А писали обо мне много, помнишь, сколько набросов было? 

Не может быть, что сегодня он думает так, соглашается на такие условия, а через короткое время все меняется. Тем более конфликта не было. Федун где-то внутри понимал, что менять ничего не надо: мы шли на первом-втором месте. Вопреки или не вопреки, но результат был. 

– Не может быть так, что вы уделяете слишком большое значение телеграму? Что на самом деле Федун не читает его? 

– Я знаю, что читает. Это стопроцентное убеждение, потому что мне тыкали этим. 

– Самое нелепое обвинение, которое слышали или читали в телеграме?

– Да там почти все нелепое. 90% – смешные вещи. 

– Возвращаясь к Федуну. Я не верю в теорию заговора с телеграмом. Неужели вы думаете, что он самодур? 

– Он не самодур, не надо так. Он довольно-таки жесткий и сильный бизнесмен. У него есть хорошие внутренние качества, он людям помогает, церкви строит, делает пожертвования. Но каждого человека можно подготовить – в одну сторону и в другую. Вопрос в том, как подавать информацию. 

Последний наш разговор оставил очень хорошее впечатление. Но потом я #####, у меня даже другого слова нет. Ощущение, что в «Спартаке» меня не заметили, как таракана. Они привыкли, что взяли человека, дали три зарплаты – ушел. Взяли, дали – ушел. А кому-то еще сказали: «Тебе ничего не дадим, потому что ты украл». Люди боятся и не отвечают. А тут я попался, который ничего не взял и ответил. Сказал: «Если хотите, я пойду на полиграф, прям хоть сейчас». 

– Если вы предлагали полиграф, то они вас лично обвиняли? 

– Нет, это случилось, когда я только пришел. Сразу предложил этот метод. Хотел найти крыс, которые льют информацию. Я бы первый пошел, на все вопросы ответил, но никто не согласился. Хотя в большой компании нормально пройти полиграф. 

***

– Правда, что после «Спартака» вас звали в топ-клуб?

– Был разговор, я не согласился. Я ведь только закончил работу, надо было покопаться в себе, оглядеться, понять, где и какие ошибки допустил. Даже в «Уфу» вернулся не сразу. Я понимал, что я буду ей помогать, но не как раньше. Потом уже решили, что должен взять на себя ответственность, чтобы команда не вылетела. 

– Если отмотать время в начало 2020 года, вы что-то изменили бы в жизни?

– Нет, поступал бы точно так же. Я шел в «Спартак» не для того, чтобы уйти сразу. Я шел для того, чтобы работать и добиваться титулов. 

То, что было потом… Надо было 8 декабря получать не 80 миллионов, а 350 – и была бы тишина. Это моя личная ошибка. 

Запутались в битве Газизова с Федуном и Заремой? Тогда здесь пересказ всех раундов!

Фото: РИА Новости/Владимир Песня, Александр Вильф, Михаил Воскресенский; globallookpress.com/Dmitry Golubovich, Stupnikov Alexande;r ФК «Уфа»; ФК «Спартак»

logoВиктор Мозес
logoУфа
logoШамиль Газизов
logoЛеонид Федун
logoОстон Урунов
logoСпартак
logoАлександр Кокорин
logoДоменико Тедеско
logoАнтон Фетисов
logoЗарема Салихова
logoЕвгений Мележиков
logoпремьер-лига Россия