9 мин.

Дамир Нургалеев: «В погоне за результатом здоровью ребенка может быть нанесен непоправимый ущерб» (ч.2)

4

 

Дарья Касаткина

В первой части интервью тренер тольяттинской СДЮСШОР №6 Дамир Нургалеев рассказал о том, как определить, есть ли у вашего ребенка теннисный талант и что помогло его воспитаннице Дарье Касаткиной пробиться в топ-30 WTA. Из продолжения беседы вы узнаете какой возраст считается оптимальным для начала занятий этим видом спорта, есть ли зависимость результатов ребенка от состоятельности родителей и зачем молодые российские теннисистки уезжают в американские университеты.

 

Пропустить через себя

- В вашей биографической справке значится, что у вас юридическое образование. А как вы стали тренером?

- Можно сказать, что у меня выбора особого не было. Мои мама и папа - тренеры по теннису. Они в Москве закончили ГЦОЛИФК, там познакомились и поженились – папа из Башкирии, мама с Украины. Когда я родился, бабушки-дедушки были молодыми, все работали, поэтому меня возили маленького на соревнования, так что лет с четырех-пяти я уже путешествовал по турнирам, а потом начал сам заниматься. Получил мастера спорта за победу в первенстве России до 18-ти лет в парном разряде. Два раза выигрывал командное первенство страны в составе школы нашей уфимской. Ну, а потом начались травмы и нужно было думать, чем заниматься дальше. К 18 годам я уже понимал, что теннисом я себе на жизнь не заработаю. Нужно было решать, куда идти учиться. Вариант с педагогическим институтом (физвоспитание) не рассматривался, потому что я очень не любил анатомию, а там это один из профильных предметов. Плюс к 17-18 годам я немного устал от самого тенниса, вся моя жизнь прошла на корте. Я тогда не знал, кто во дворе живет, потому что ни с кем не общался. Весь круг общения был – спортсмены, и все крутилось вокруг игры. Состояние было немного угнетенное.

Юридическое образование получил по стечению обстоятельств, планировал на экономический, а в итоге поступил туда. А после окончания вуза решил поработать по специальности. И в 2000 году переехал в Тольятти, где уже жили мои родители, и три года отработал в органах внутренних дел.

- Но теннис в итоге перетянул?

- Видимо, за время учебы и работы я несколько отдохнул от него. В Тольятти только-только построили новый теннисный комплекс и мои родители в нем уже работали. В 2003 году меня взяли на работу тренером. А через год образовалась наша школа (СДЮСШОР №6 «Теннис» – прим. ред.). У нас по одному из положений, если у человека имеется спортивное звание, то высшее педагогическое образование не обязательно. Но, правда, недавно окончил магистратуру ТГУ (Тольяттинского государственного университета – прим. ред.) по специальности адаптивное физическое воспитание.

- У вас ведь сейчас высшая тренерская категория? За что она присваивается?

- Высшую квалификационную категорию впервые я получил в 2005 году. Она присваивается за результаты, показанные воспитанниками. Так получилось, что в школе мне отдали взрослых детей, среди которых была очень сильная девочка – Наташа Орлова, она выиграла первенство России до 18 лет в одиночном разряде. И мне присвоили эту категорию. Она присваивается на пять лет, потом ее нужно подтверждать.

- Какими качествами должен обладать хороший тренер по теннису?

- Смотря для чего. Есть группы спортивно-оздоровительные. В них много детей, они там занимаются для себя, для своего здоровья, под руководством квалифицированного тренера. Есть группы спортивного совершенствования, перед ними стоят задачи по выполнению нормативов на получение звания мастера спорта, или кандидата в мастера, участию в крупных турнирах, в первенстве России. В этих группах тоже работают тренеры. Понятно, что у тех и у других задачи разные. Но есть и общая цель – не навредить. Прежде всего, здоровью. Потому что очень часто в погоне за результатом ребенка перегружают, и его здоровью может быть нанесен непоправимый ущерб. В этом деле нужно быть особенно аккуратным.

- Судя по тому, что сборная области почти наполовину состоит из ваших воспитанников, у вас есть какая-то своя методика подготовки или это плоды специализации на самых талантливых детях?

- Я думаю, мне во многом повезло, что я действительно работаю с талантливыми ребятами. Дети хорошие, играющие. Плюс мне, конечно, проще, потому что я играл сам. Не все тренеры имеют такой опыт. Играть можно по-разному, но опыт должен быть, потому что сложно обучить ребенка чему-то, когда ты не знаешь, чему ты его учишь. Можно прочитать, увидеть, но это обязательно нужно пережить и пропустить через себя.

- Вы сами отбираете себе воспитанников или начальник дает?

- Мы стараемся решать вместе. Я не хожу и не выдергиваю: я возьму того и того. Потому что, во-первых, в каждого ребенка вложено немало чьего-то труда. Просто приходит время, когда нужно идти дальше – или по возрасту, или когда один ребенок становится значительно сильнее всех в группе. Ему надо развиваться, а в рамках группы не с кем играть. Поэтому, конечно, мы стараемся все эти моменты проговаривать – и с родителями, и с тренерами. У нас одна школа, мы все делаем одно дело. И в моих результатах, как тренера, есть заслуга всего коллектива, потому что кто-то берет на себя начальную подготовку маленьких детей. Это, пожалуй, самая сложная работа, я ни разу ее не касался.

- Сколько у вас сейчас учеников?

- У меня две группы – в одной шесть, в другой пять человек. Самые младшие в моих группах ребята 2001 года рождения, самые старшие 1997-го.

- Есть среди ваших нынешних воспитанников кто-то способный замахнуться на профессиональный теннис?

- Есть мальчики, которые уже пробуют играть профессиональные турниры. Фьючерсы мужские, «десятитысячники», это начальная стадия профессиональных турниров. Дальше будет видно. Они, по крайней мере, поиграли, посмотрели, во что играют там, во что играют здесь. Разница между юниорским теннисом и профессиональным очень большая. Но первый опыт есть. Как сложится дальше, посмотрим. Они окончили школу, будут куда-то поступать, в зависимости от этого будет понятно, смогут они продолжать тренироваться или нет.

 

Все должно быть в меру

- В советских энциклопедиях указан оптимальный возраст для начала занятий теннисом – 7 лет. Сейчас же на кортах можно увидеть и четырех-пятилетних детей. Это требования современного тенниса или инициатива родителей?

- Чаще всего это родители проявляют инициативу и отдают детей на корт в столь юном возрасте, потому что считают, что чем раньше дети начнут заниматься, тем больше шансов достичь результата. На самом деле это не совсем так, и прямой зависимости результатов от того, во сколько лет ребенка привели на корт, нет.

По сравнению с советским периодом система немного изменилась. Если раньше спортивная школа полностью брала на себя все заботы по обучению ребенка – экипировала его, вывозила на соревнования, иногда родители даже не знали в какой секции занимается их ребенок. Тренер ходил на уроки физкультуры в школу, смотрел детей и приглашал их заниматься в свою секцию. Сейчас многое зависит от активности родителей, и если у них есть такая возможность, то они хотят сразу получить результат, начинают вкладывать деньги. Но все должно быть в меру, и в свое время.

- Были ли в вашей практике случаи, когда родители играли негативную роль – «зарывали» явный талант ребенка, или, наоборот, за уши тянули бесперспективного?

- Таких явных перекосов не было. Потому что мы всегда стараемся ставить адекватные цели и задачи. Всегда первый вопрос родителям: чего мы хотим? Кто-то говорит: мы хотим выиграть международный турнир. Кто-то говорит: мы хотим стать мастером спорта. Кто-то говорит: мы просто хотим, чтобы ребенок научился играть для себя. Мы стараемся на начальном этапе выяснить, чего хотят родители, ребенок. Обещаний сделать из вашего чада чемпиона я лично не даю. «Да, мы будем работать, что знаю, умею, я обучу, покажу».

- Насколько дорого обходится родителям доведение ребенка до спортивных высот? Это обязательно дорогое в денежном выражении мероприятие?

- Как правило, дорогое. Занятия в школе бесплатные. Но в группах много детей, а на определенном этапе нужна большая индивидуальная работа. В рамках группы, пусть в ней будет всего четыре человека, сложно выстроить оптимальный режим тренировок. Потому что у одного турнир через неделю, а у другого – через три недели. И они должны делать совершенно разные вещи. Но они все приходят на группу и тренеру нужно искать какой-то компромисс. А поиск компромисса означает, что ни у того, ни у другого полноценной подготовки может не получиться.

- Налицо прямая зависимость: если у родителей есть деньги, они оплатят кучу индивидуальных тренировок и ребенок преуспеет больше, чем те, у кого денег меньше?

- Да, он может получить прирост именно за счет большего времени нахождения на корте. Но опять же не стоит этим злоупотреблять, потому что если ребенку десять лет и он занимается на корте больше, чем 16-летний, а такое тоже бывает, то ни к чему хорошему это не приведет. А что он будет делать, когда ему исполнится 16 лет? Ему надо будет заниматься две трети дня? Это нереально. Все должно быть в меру - объемы нагрузок, что делать и как делать. Это очень важно, потому что речь идет о здоровье ребенка.  Физическом и главное психологическом.

- Существует ли в тренерской среде специализация – одни работают с маленькими детьми в группах начальной подготовки, другие занимаются доводкой самых талантливых до профессионального уровня?

- Вообще-то такой специализации нет. Так получилось, что когда у нас школа сформировалась, и прошел первый набор детей 1997-98 годов рождения, при этом у нас были и более взрослые дети, уже играющие, и кто-то должен был с ними работать. А учитывая, что из всего тренерского штаба школы я один играл на каком-то уровне, то мне этих детей отдали, и потом так и пошло, что у меня дети были взрослее. Плюс на тот момент я еще мог с ними ездить по соревнованиям, что немаловажно.

А вообще тренер у нас должен набрать 2-3 группы, с каждым годом количество детей в них уменьшается в силу естественных или искусственных обстоятельств, и тренер ведет их до самого выпуска.

- Насколько это верная методика, ведь подготовка теннисистов на начальном этапе отличается от того, как готовят спортсменов 14-15 лет?

- Безусловно, это так. В академиях чаще всего подготовка построена по такой схеме, у нас с этим сложнее. Но что есть, то есть. Мы работаем, 1 июля школе будет 12 лет. О результатах работы судите сами: Даша у нас 97-го года – мастер спорта международного класса, еще четыре девочки 98-го года - мастера спорта, они еще частично будут играть у нас, но уже поступают в университет в Америку. Это наш первый набор.

- Вот эти отъезды наших молодых теннисистов в американские университеты, это такая альтернатива профессиональному спорту?

- По сути, да. Каждый вуз в США должен взять определенное количество студентов-иностранцев. Они, как правило, стараются брать одаренных детей, в частности, спортсменов. И многие теннисисты уезжают, правда, в основном девушки, парни как-то реже. Они потом выступают за университеты, там ведь студенческий спорт развит очень сильно. У каждого вуза есть теннисная команда, они тренируются, играют в студенческой лиге, им выплачивается стипендия. Единственное, они не имеют права играть профессиональные турниры, могут делать это только на каникулах. И поэтому здесь тоже выбор. Если человек не чувствует перспектив в профессиональном теннисе, то он идет учиться. В принципе, не самый плохой вариант. Многие девушки там остаются, выходят замуж. Живут. Работают.

 

Продолжение интервью читайте здесь

В третьей, заключительной части своего интервью Дамир Нургалеев рассказывает о том, как уберечь ребенка-спортсмена от физических и психологических травм, нужна ли фармакология в детском теннисе и что изменилось в его жизни, после того как его воспитанница Дарья Касаткина вошла в первую сотню мирового рейтинга.

logoДарья Касаткина