«Дочка часто просит: «Пап, поставь «Кровь за кровь». Как быть русским футболистом, читать Достоевского и слушать металл
Это немного удивительно, но в московском районе Марьино не только водят «Русские марши» и готовят кандидатов в мэры Москвы, но и живут футболисты. Виталий Гришин – несостоявшаяся звезда московского «Динамо» и один из самых стабильных игроков премьер-лиговского «Амкара», – обитает именно там. На финише карьеры Гришина Юрий Дудь заехал на юго-восток Москвы и послушал несколько интересных историй о том, как можно быть вместе со всеми, но не быть как все.
Виталий Гришин родился 9 сентября 1980 года в Москве. Крайний полузащитник. Выступал за московское «Динамо» (1997-2003), полтавскую «Ворсклу», «Химки», пермский «Амкар». С лета-2013 – игрок «Химок» (второй дивизион чемпионата России). Сыграл один матч за вторую сборную России (2003 год, соперник – сборная Германии-2006).
Смотрят в гаджет
– В «Амкаре» вы провели семь лет. Почему пермская история закончилась?
– У меня закончился контракт. Летом тренером еще был Хузин, мы встретились, поговорили. Он сам не понимал, остается в команде или нет, но дал понять: если останется, то дальше со мной работать не хочет. В «Амкаре» решили обновить состав. Плюс я был после травмы тяжелой: летом 2012-го порвал связку, в конце осени вышел на замену в трех играх, а после зимнего перерыва вообще сыграл только один матч – с «Локомотивом». Было понятно, что контракт не продлят.
– Из премьер-лиги вы сразу провалились во вторую. Почему сразу «Химки»?
– Особых предложений и не было. Только «Луч» меня звал. Но у меня двое детей, сын пошел в школу в Москву – по семейным обстоятельствам я уже не думал о деньгах, кубках и медалях. Все команды, на которые я выходил сам – «Торпедо», тульский «Арсенал» и ярославский «Шинник» – ответили отказом. Хотел что-то ближе к дому, но там не захотели. Остался один вариант – «Химки», там без проблем предложили контракт на год. Это ради Москвы и ради игровой практики после травмы. Деньги тут, можно сказать, нефутбольные.
– Нефутбольные? Мне всегда было интересно: хватает ли игрокам второй лиги на айфоны? У игроков «Химок» они есть?
– У многих. Могут себе позволить и айфоны, и айпэды. Вообще это болезнь, я считаю. Ну, у меня у самого они есть. Просто это забавная картина времени: смотришь на свою команду в аэропорту, рядом друг с другом сидит человек 15, а четырнадцать из них – с опущенными головами. Смотрят в гаджет.
– За семь лет вы несколько раз продлевали контракт с «Амкаром». Самые забавные переговоры за это время?
– Когда тренером был Божович. «Амкар» предлагал одну сумму, я хотел чуть больше. В итоге пришли к компромиссу. Отпуск я проводил в Москве, и ко мне должен был прилететь человек из «Амкара» с контрактом. Еще одним мероприятием, на которое он летел, был какой-то юбилей российского футбола. Видимо, человек очень хорошо этот юбилей отметил. Перестал выходить на связь, хотя еще накануне назначали встречу. Через пару дней я позвонил в клуб, там мне сказали: «О, а он уже в Перми, вернулся». В итоге подписывал контракт я прямо в аэропорту, откуда «Амкар» вылетал на первый предсезонный сбор.
Кулак к щеке
– Самый дикий пример звездной болезни, который вы видели?
– Расскажу про себя. Когда мне было лет 18, я еще не играл за основу «Динамо», только тренировался с ней. На нашей базе был товарищеский матч с «Ураланом». Меня выпустили во втором тайме, я бегал, старался, как мог. У нас на воротах стоял Дмитрий Тяпушкин, уже очень опытный человек. Был какой-то эпизод, и он мне крикнул: «Отнимай! Беги!». А я повернулся к нему: «Замолчи!». После игры я сидел в раздевалке, поднял голову и увидел, что надо мной стоит Тяпушкин. Он сжал руку в свой здоровый кулак, прислонил его к моей щеке и несильно толкнул. После этого я стал вести себя гораздо спокойнее.
– Свой первый матч за «Динамо» вы провели, выйдя на замену вместо Лаки Изибора – первого темнокожего легионера в истории «Динамо». Смешная история про него?
– Ребята рассказывали про то, как с ним общался Адамас Голодец, который когда-то его в команду и приглашал. Русского Лаки не знал. После неудачных игр Голодец подходил к нему, прикладывал указательный палец к большому и кричал: «Лаки! Ты ноль!». Изибор был уверен, что ему показывают знак o’кей и расплывался в улыбке: «OK, coach».
– В футбол играть он совсем не умел?
– Быстро бегал. И все. Хотя нет – еще пластичный был как кошка. По тем временам – большая редкость в нашем футболе.
– «Наш черногорский сбор отличает от прошлых и отсутствие непонятных новичков, которых, случалось, приводили скопом, порой без бутс и формы, а через пару дней всю компанию увозили обратно», – говорили вы о трансферных привычках «Амкара». Это когда такое было?
– Это при Рахимове. Я не всегда понимал политику нашего клуба. Сбор в Турции – за это время через команду проходит 3-4 новых человека. На следующем – то же самое. В итоге за три сбора появляется человек 15, и почти каждый – ну очень низкого качества. Некоторых оставляли в заявке, сразу отправляли в дубль – за основу они не играли. Для чего так делать, если мы основу, а не дубль усиливаем? Был серб Милованович, который подписал контракт с «Амкаром», сыграл 20 минут за сезон, а потом с ним продлили контракт еще на один год. Как такое может быть?
– Да ладно. Вы же понимаете – как и для чего.
– Нет, я ничего не утверждаю. Я же не знаю: может, они чьи-то родственники. Хотя тому же Рахимову удавалось находить хороших игроков из ниоткуда. Дринчича, например, он привел. Или Ристича – тоже отличный нападающий.
– Матч «Фулхэм» – «Амкар» в Лиге Европы – главное впечатление вашей карьеры?
– Одно из главных. Но если говорить про еврокубки, я больше всего запомнил игру против «Глазго Рейнджерс» за «Динамо». Не знаю, сколько их стадион вмещает, но ты еще на разминке, а адреналин уже зашкаливает. Когда мы вышли на сам матч и я снова оглядел стадион, мне уже все равно было, какая игра получится, какой будет счет. Суператмосфера! И какие звезды в составе. Тебе 21 год, а рядом с тобой играют Каниджа, де Бур, капитан сборной США Клаудио Рейна, Артур Нуман, Клос в воротах стоит.
После матча смешная история была. Игра закончилась, мы, как положено, поменялись с соперниками футболками. Заходим в раздевалку, а за нами администратор: «Это же единственная форма на Кубок УЕФА! Другой у нас нет». Форма действительно отличалась – и нашивками спонсоров, и написанием фамилий. Надо возвращать, но как идти просить? Повезло, что под трибунами находился Андрей Канчельскис. Он и пошел для нас их менять обратно. Было очень стыдно.
А против «Фулхэма» просто получилось, что я вышел на замену и забил гол. Гол оказался первым в еврокубках в истории «Амкара». Так что вроде как попал в историю клуба.
Миллион
– В московском «Динамо» вы застали выдающийся матч в концовке чемпионата-2003 – против «Торпедо-Металлурга». Ваш соперник боролся за выживание, «Динамо» почти не сопротивлялось и проиграло. Расскажите много лет спустя: у этого матча есть тайна?
– Может, и есть. Но меня она не коснулась. Хотя если посмотреть матч, то можно увидеть, что в пропущенном голе активно участвовали как раз я и Рома Березовский. Там была подача на линию штрафной: я бежал на мяч, а из ворот на эту подачу выходил Рома Березовский. Рома на мяч прыгал, я шел на него чуть ли не подкатом. Кто-то должен был сыграть этот мяч, но в решающий момент мы оба как будто испугались. Мяч просочился между нами, я попал Роме то ли по ребрам, то ли по лицу. Получалась голевая передача от нас – Валера Леонов выскочил на пустые ворота и забил.
– Тренеру «Динамо» Виктору Прокопенко после матча сказали: «Виктор Евгенич, вы бы нам сказали, что все так будет, мы бы не приходили». Он ответил: «Если б я знал, то и сам не пришел бы».
– Ну, если и тренер не в курсе, то 22-летнему парню про это точно не скажут. Я не в курсе, как там все было на самом деле.
Хотя именно этот матч мою дальнейшую судьбу в «Динамо» и определил. Зимой меня решили выставить на трансфер. В открытую причин не называли, но вполне могли делать это из-за каких-то подозрений. Про тогдашнего руководителя «Динамо» Заварзина, кстати, могу сказать, что это самый плохой президент, которого я встречал. В его времена часто и по странным причинам могли оштрафовать всю команду. Или не выполнялись условия контрактов футболистов. Может, второе и не его вина, но вряд ли в моем случае. У меня были прописаны подъемные в контракте – 100 000 долларов, которые клуб должен был мне отдать до лета. Четверть суммы отдали, а потом: «Ждите… Завтра… Снова ждите». Когда меня выставили на трансфер, я сразу подал на КДК, и тут мне стали звонить: «Давай встретимся, давай поговорим». «Нет уж – встретимся на КДК». Все вернули – причем за день-два. То есть если надо из-под палки что-то сделать, деньги есть. Если платить по ходу сезона – нету.
Кстати, про зарплаты. В «Динамо» был такой Иван Иваныч Мозер – наполовину венгр – он нам обычно выдавал зарплату. У него была любимая шутка. Когда приходил кто-то из молодых или дублеров, у кого зарплата была 200-300 долларов, он давал две или три стодолларовые купюры и говорил: «Пересчитай». Держишь эти две бумажки и все равно слышишь: «Пе-рес-чи-тай».
– Самая сложная ситуация с деньгами в вашей жизни?
– Мои родители – простые люди: отец на стройке работает, мама – на заводе в котельной. Так что денег много не бывало никогда. Помню, за институт надо было платить. Образование у нас вроде бы бесплатное, но не совсем: чтобы попасть, надо было кому надо выложить сумму – около 300 долларов. Нам найти ее было тяжело. В итоге мне помог Дима Мичков. Он тогда уезжал в «Харельбеке», и ему там дали то ли зарплату, то ли подъемные. Мы с ним были знакомы со сборной Москвы: он туда ездил от «Торпедо», а я от «Трудовых резервов». Он был на год старше, и вот, получив в 19 лет эти подъемные, он протянул мне деньги: «Я знаю, что у тебя трудное положение. Вот тебе 1000 долларов». Фактически он мне их подарил.
– Сергея Юрана как-то спросили: «Есть ли у вас миллион долларов на счету?». Он ответил: «Имеется...». У вас есть?
– Нету.
– Миллиона за карьеру вы не заработали?
– Заработал. Я многое вложил в квартиры, машины, бизнес. Так что его нет в чистом виде.
Вписаться за «Амкар»
– Помните, что вы делали 3 августа 2002 года?
– 3 августа 2002 года? Трудный вопрос.
– Ломали ногу Дмитрию Парфенову в матче «Динамо» – «Спартак». Он говорит, что вы могли бы сыграть по-другому.
– Сейчас думаю – да, мог бы. Как там было – я был с мячом, но отпустил его вперед. Уже видел, что не успеваю к нему, но не стал прыгать в подкате, а попытался дотянуться до него, пойти встык и насилу подъемом выбить подальше. Парфенов, кажется, щекой пошел на мяч – и случился контакт. Точно помню, что судья не свистнул нарушения.
– Хруст слышали?
– Все говорят, что хруст был. Но я не слышал. На следующей тренировке ко мне подошел Прокопенко и сказал: «Едем к Парфенову». «Да, конечно». Я зашел в палату, у него были люди. Поздоровался, что-то сказал. Если он и напрягся, то внешне этого не показал. Мы побыли несколько минут и поехали домой.
– Последняя драка, внутри которой вы оказывались?
– При Хузине «Амкар» поехал готовиться к сезону в Сербию. Играли с местной командой «Зета». Один жесткий стык, другой, обстановка стала закипать, потом совсем стало жарко – и понеслась. Команда на команду налетела, удалось немного помахаться. Никого толком, правда, не ударил, да и сам только скользящие удары получил.
В «Амкаре» лучше всех дерется Серега Нарубин. Сам я не видел, но по рассказам, которым можно верить, в Перми, когда случались конфликты в клубах или ресторанах, он всегда выходил победителем. Он здоровый, под два метра, и руки огромные – добраться до него практически невозможно. Плюс удар – вратарский.
Так вот в Сербии больше всего досталось массажисту и администратору. Один получил стулом по лицу, другому сломали руку: пока его били, он этой рукой защищался. Но самый неожиданный перелом получился у парня, который к нам на просмотр приехал. Парень русский, фамилии не помню, зато помню, что он уже сидел на трибуне – то ли не играл в этом матче, то ли его уже заменили. Меня тогда это поразило: человек вроде еще не в команде, но, когда началась драка, моментально выбежал на поле вписываться за «Амкар».
Хм…
– Пара вещей, которые вам не нравятся в российском футболе?
– Все старое. Наши стадионы выглядят некрасиво. Тот же стадион «Звезда» в Перми – это не стадион, а четыре трибуны, которые поставили в канаве – к нему ни подъехать нормально, ни подойти. Второе – многие команды хотят решать все вопросы только деньгами. В итоге то, чего добиваемся, и близко не соответствует тому, что вкладываем. Выходим в еврокубки и какие-то швейцарские клубы нас обыгрывают. У нас слишком много денег.
– Вы будете очередным игроком «Амкара», которого я спрошу об эпическом матче против «Анжи», а он расскажет мне, что игра была кристально честной?
– Хех. Я не хотел бы отвечать на этот вопрос. Дмитрий Мичков предельно ясно объяснил ситуацию в нашем футболе. Он сказал, что ни один футболист не будет никогда ни в чем сознаваться. Я не говорю именно про этот эпизод, но футболисты могут выполнять задания руководства, сами по себе ничего не решают.
– Ну, они же при этом остаются людьми. А любой человек может отказаться идти на преступление.
– Мне бы не хотелось говорить на этот счет.
– Тогда на более глобальный вопрос: вы же участвовали в договорных матчах?
– Я не знаю. Честно – не знаю. Очень часто ты можешь догадываться об этом только задним числом. Бывает, например, что ты как-то очень легко выиграл. И думаешь потом: «Хм…» Приезжаешь в гости к команде, которая всех рвет, выиграла до этого три подряд. А тут – раз, и ты их обыгрываешь. Наступает новый тур – она снова всех бомбит, бомбит, бомбит, а на нас как будто отдохнула. Так же и ты: отличная серия, приезжаешь к слабой команде и проигрываешь. А потом смотришь: в одном круге ты выиграл, в другом – они. Но понимать все это ты можешь только в конце чемпионата.
Трэш
– Вы живете в Марьино. Как вы добираетесь отсюда в Химки?
– В выходные – на машине, потому что дороги не такие загруженные. В будни – на метро. Спускаюсь в «Марьино», через час выхожу на «Речном вокзале». Оттуда маршруткой до «Арены Химки», а там нас уже ждет автобус, который везет на «Родину» – мы там играем и тренируемся.
– Как вы проводите этот час в метро?
– Музыку я не слушаю – из-за шума эффект не тот. В основном читаю.
– Что, например?
– Из глобального последнее, что прочитал, – все три части «Детей Арбата» Рыбакова. Понравилось, причем третью часть я читал впервые, а первые две – перечитывал во второй раз. Я больше люблю мрачные книги. Мне очень нравится Достоевский, особенно «Бесы». Фатальность, вся жизнь нашей России. И неважно, что про позапрошлый век – можно смело переносить на нынешний. Ничего не изменилось.
– А жизнь в России – она какая?
– Много злости, много ненависти. Не можем порадоваться за другого – постоянно зависть. Заходишь в магазин – люди скандалят. Заходишь в какое-нибудь госучреждение за справкой – тобой недовольны, тебе хамят. В итоге хамишь сам, получается, что не лучше других. И все по кругу.
– Еще вы любите слушать металл. С каких пор?
– Мне всегда нравился русский рок. Когда перешел в «Амкар», познакомился с Серегой Нарубиным – а он заядлый металлист. Пока играли вместе, я к нему основательно подтянулся. Первое, что он мне дал, – почти вся коллекция Metallica на mp3. Диск у меня до сих пор в машине – гоняю его постоянно. Потом – «Ария». Мы знакомы с основателем «Арии» Володей Холстининым. Он большой коллекционер гитар, некоторые из них он выставляет на продажу. Серега Нарубин не только слушает, но и играет, поэтому сказал: «Давай купим!». Позвонили: «Хотим купить. Но было б здорово, если бы еще самого Володю встретили – чтобы он нам постеры подписал». «Не проблема».
– Гитара дорогая?
– В районе 80 тысяч рублей. Американская – Dean. Мы познакомились c Холстининым, обменялись телефонами, стали общаться. Он был в Перми с концертом. А мы к нему в гости в Москве приезжали.
– Что еще, кроме «Арии»?
– «Эпидемия». Они дважды приезжали в Пермь – еще с Самосватом на вокале – мы оба раза ходили на их концерт. «Театр теней», что-то из сильного Беркута. Из иностранных очень люблю Judas Priest. Еще UDO. Еще Sabaton – это шведский металл.
– Ню-металл вам нравится?
– Не. Мне больше классика. Или трэш-металл. Например, ранняя «Металлика» – все-таки в 80-х они, скорее, трэш играли.
– В раздевалке «Зенита» после выхода в плей-офф Лиги чемпионов играл «Самый лучший день» Лепса. В раздевалке «Амкара» его могли включить?
– Возможно. Мы не заостряли внимание на том, что играет в раздевалке. Единственное – Серега решил вопрос с организаторами наших домашних матчей, чтобы на стадионе играл металл. Не только он – с перебоями на популярную музыку, но все равно.
– Вы воспитываете музыкальный вкус своих детей?
– Они в основном слушают то, что играет у меня в машине. Поэтому сын может сказать: «Поставь «Торреро». Или дочка с заднего сидения кричит: «Пап! Поставь «Кровь за кровь». Не знаю, понимает она там что-то или нет, но припев поет.
Монако
– В середине нулевых вы полгода провели в «Ворскле». Как там можно было оказаться?
– Это история про наши футбольные законы. Я со скандалом ушел из «Динамо», но не становился свободным агентом – за мой трансфер все равно должны были платить деньги. Мне звонили «Шинник», «Торпедо-Металлург» и кто-то еще. Но выкупать меня они не были готовы. А вот за границу можно было уйти бесплатно. Вот я и ушел на полгода в Полтаву, а потом вернулся обратно.
Там я, кстати, подсел на «Формулу-1». Только приехал, а один из парней говорит: «Пойдем посмотрим «Формулу». Пошли в бар, он мне что-то объяснял, я стал следить. Потом пропускал, а сейчас – очень увлеченно и очень внимательно. Сейчас «Формулу-1» я смотрю гораздо больше, чем футбол.
Мы с женой и Серегой Нарубиным ездили на Гран-При Монако 2012 года. Незабываемые впечатления! Сидели на прекрасных местах. Места – это отель прямо у первого поворота – того, который называет Sainte Devote. Старт, финиш, все разгоняются и первый поворот направо – вот такая узкая дорожка, куда все 24 болида должны занырнуть. Мы были на пятом-шестом этаже над этим поворотом. Несколько комнат; поляна – вино, пиво, закуски; ну и стульчики на балконах. На них никто не сидел, правда – все в основном стояли. Обзор оттуда просто шикарный: видно процентов 50 трассы. Ну и рев моторов прямо под тобой – просто супер.
– Сколько стоит билет на такой поворот?
– 100 тысяч рублей на человека. Гран-При Монако – самое дорогое в календаре. Какую-нибудь Венгрию можно за совсем маленькие деньги увидеть, а вот в Монако ценник огромный.
– Объясните мне, чайнику: что интересного в современной «Формуле»? Четыре года один и тот же чемпион.
– Ну да. Но я болею за Марка Уэббера. Точнее, болел – он заканчивает карьеру сейчас. Почему за него? Во-первых, ветеран. Во-вторых, хотелось, чтобы победил Феттеля. Вроде две одинаковые машины, два хороших гонщика. Ему не повезло – попал на время Феттеля и так и не стал чемпионом. Если убрать сейчас Феттеля, почти наверняка чемпионом стал бы Уэббер. Так что можно считать, что это элемент сочувствия.
Дело
– Сколько вы еще собираетесь играть в футбол?
– Контракт с «Химками» у меня на год, то есть до следующего лета. Потом, возможно, буду заканчивать. И команда, возможно, захочет омолодиться, и я уже чувствую, что физически некоторые качества не на высоте. Скорость пропадает, а без нее тяжело. Ну и семья уже просит, чтобы закончил.
– Что вы будете делать? Нужны ли вы семье сидящим дома каждый день без дела?
– Что-то придумается. У меня в Марьино есть магазин, который продает квадроциклы, мотороллеры, велосипеды и запчасти. Пока особенной прибыли нет, но и убытков – тоже. Можно сказать, заморозил там деньги. Но вообще я понимаю: вот-вот начнется новая жизнь. Очень хочется, чтобы в ней нашлось дело. И чтобы от этого дела можно было получать удовольствие.
Алексей Попов: «Кто дал Черчесову право так со мной разговаривать?»
Валерий Кечинов: «Я четыре года играл с порванными крестообразными связками»
1. Куда-то звали-не пошел
2. История смешная(ну типа тренер в каблуках по базе пьяный бегал)
3. Договорняки не играл, но предлогали
4. Денег много, но мало
5. Куда-то хотел, но переход сорвался( Кайзерсаутен или Бернсли)
Из опыта его предыдущих интервью уже даже ребенок бы понял, что наш футбол - самый
честный в мире. А чуждое нам слово "договорняк" заимствовано из европейских чемпионатов.
Уж лучше почитать и попытаться осмыслить Достоевского, чем тратить время на что-то бездарное.
У Ф. М. раннего материала "Записки из мертвого дома" - сразу понимаешь, что тюремная культура далеко из дореволюционного времени росла, если вдруг не попадалась книга, рекомендую
Если это металл, или даже "современная альтернативная сцена", то сей факт будет вынесен едва ли не главной мыслью интервью.
Юрий, музыка не является главенствующим фактором для определения портрета человека, есть множество людей, которые не знают, кто такой Джим Моррисон, но при этом никто и никогда не назовет их необразованными или непорядочными.
А есть фраза БГ, который говорит, что среди его поклонников нет плохих людей, однако Аквариум любят такие неоднозначные личности как Уткин или Сурков. (Хотя, как мне кажется, для Бориса Борисовича вообще плохих людей не существует).
Я понимаю Ваше стремление рассказать людям о замечательной музыке, которую эти люди почему-то не хотят слушать, но разве можно насильно быть милым?
А политической воли сверху бороться с договорняками нет.
Остаются "инстаграмные" денди, что больше следят за собой, чем за футболом. На счетах куча бабок, а в голове тачки и ботексные губки подруг... Все... весь российский футбол! Печально...
Но это для достоверности. Оценивать писателей по принципу "воевал-не воевал" конечно же глупо.