Дело лыжника Алена Бакстера или насколько принципиальным может быть спортивный арбитраж в Лозанне

В один день с признанием Марии Шараповой в употреблении запрещенного мельдония и кульминации очередного российского допингового скандала Международный олимпийский комитет (МОК) отклонил официальный запрос члена шотландского парламента Дрю Хендри о новом рассмотрении допингового дела британского горнолыжника Алена Бакстера. В этом событии нет ничего особенного, если не знать подоплеки решения, вынесенного Спортивным арбитражным судом г.Лозанны (CAS) в 2002 году, которое требовали пересмотреть шотландские власти.

Родившийся в спортивной семье Бакстер (назвали его в честь французского горнолыжника Алена Пенца) к Олимпиаде в Нагано входил в топ-100 лучших горнолыжников планеты, но среди фаворитов не выделялся. Накануне Олимпиады в Солт-Лейк-Сити Ален повредил колено, отчего никто всерьез не рассматривал его в качестве кандидата на победу. Тем не менее, на Олимпиаду Бакстер ехал в хорошем настроении — выкрасил волосы в бело-синие цвета шотландского Андреевского флага, чем взбесил Британский олимпийский комитет. К началу соревнований лыжник попытался свести хотя бы белый крест, но в итоге щеголял на трассе с голубой шевелюрой и темно-синим пятном на макушке.

23 февраля 2002 года в Солт-Лейк-Сити 28-летний Ален Бакстер стал первым британским горнолыжником, завоевавшим медаль на олимпийских соревнованиях, что позволило ему моментально войти в историю спорта Великобритании. После двух заездов в слаломе Бакстер занимал второе место, но, в конечном итоге, уступил двум французам — Жан-Пьеру Видалю и Себастьяну Амье — и завоевал бронзу. В родном шотландском Авиморе его встречали как героя, с кругом почета по центру города на автобусе.

Пока Бакстер веселился и праздновал, допинг-лаборатория обработала результаты проб, сданных спортсменом. 25 февраля МОК был проинформирован о том, что в моче Бакстера были найдены следы метамфетамина, вещества, запрещенного еще в 1967 году. К середине марта специально собранная Комиссия уже провела свое расследование инцидента, признав Бакстера виновным, Международная федерация лыжного спорта (FIS) дисквалифицировала Алена на три месяца, а Исполком МОК, о ужас, лишил британцев первой в их истории медали в горных лыжах.

CAS отклонил апелляцию спортсмена, который не стал оспаривать срок дисквалификации, а лишь настаивал на возвращении бронзовой медали — и это тот момент, который обнажил проблемы антидопингового законодательства.

В ходе исследования доказательств выяснилось, что шотландец страдал с детства заложенностью носа и пользовался спреем Vicks Vapor. Этот момент (далее в кавычках цитаты решения CAS) «надлежащим образом задокументирован».

То есть Бакстер пользовался препаратом Vicks, содержащим метамфетамины, с молодых лет, но его никогда не ловили?

Да даже если и пользовался, то почему он не оформил Разрешение на терапевтическое использование (TUE) как делают ныне норвежские астматики, чтобы пользоваться спреем легально?

Оказалось, что все куда сложнее — британская версия препарата не содержит в своем составе метамфетамин. А вот американская — содержит, вещество не ограничено в обороте, а потому фармацевтические компании не стеснялись включать их в свои медикаменты. Лечащий врач Бакстера советовал ему пользоваться другим спреем для носа, но он был бесполезным для горнолыжника, поэтому незадолго до финала соревнований разнервничавшийся от болей в колене и сопутствующего заложенного носа, Ален зашел в аптеку, увидел старый добрый Vicks и как следует полечился. Естественно, Ален не знал об удивительном составе американского спрея и его отличия от британского.

Впрочем, Бакстер не мог пойти в спортивный арбитраж без более внятной позиции. Нужно было что-то более веское, чем стандартное незнание состава, указанного на упаковке. И вот тут стратегия шотландской защиты раскрылась — в состав спрея Vicks входил левметамфетамин — так называемый левовращающий изомер метамфетамина. Если заглянуть в список запрещенных веществ ВАДА 2016 года, то вы увидите эту субстанцию среди стимуляторов, но в 2002 году такого уточнения не было. Более того — тестов на нахождение «левого мета» лабораториями не проводились, спортсменов изучали только на предмет наличия метамфетаминов как таковых, без уточнений.

Казалось бы, ну какая разница — и то, и другое амфетамины, но нет, для лабораторных исследований такого уровня терминология очень важна. И защита Бакстера как раз состояла в том, что вещество из спрея не является запрещенным, поскольку не является метамфетамином. Впрочем, судьи CAS решили так — в списке запрещенных веществ есть амфетамин, а это значит, что все его производные также вне закона. А потом уже антидопинговое агентство подсуетилось и в краткие сроки включило левметамфетамин в список, чтобы избежать экивоков.

Текст решения CAS пронзителен до слез и выносился «не без сочувствия» к спортсмену — Бакстер предстает там «искренним и честным человеком», и то, что он не изучил состав спрея (по иронии судьбы, производителем препарата была компания Procter & Gamble, топ-спонсор МОК) это лишь «неудачное стечение обстоятельств». Судьи лозаннского суда даже разделили судебные расходы между Бакстером и МОК, «ввиду уже полученных спортсменом страданий».

А теперь, куда же без отсылки к текущему скандалу с мельдонием? Основным аргументом уличенным в его применении атлетов остается отсутствие его влияния на спортивные результаты. Решение же CAS по делу Бакстера гласит, что «эксперты подтвердили отсутствие значительного эффекта левметамфетамина, известного на улице как “мет” или “спиды” на результаты». Но судьи постановили, что определяющим фактом остается лишь наличие запрещенного препарата в организме во время соревнования — а уж принимать решения о его воздействии уполномочены другие органы.

Чему учит нас дело Бакстера? Спортивный арбитражный суд г. Лозанны редко выходит за рамки норм федераций, МОК и ВАДА и предпочитает идти по пути наименьшего сопротивления. Пример шотландского горнолыжника показывает, что решения часто лишь помогают ужесточать нормы антидопингового законодательства, пусть вина спортсмена зачастую слабо доказана.

Для российских спортсменов, пойманных на мельдонии, это значит, что их объяснения о небрежностях, подкинутых в еду веществ и незнании антидопинговых правил в случае их дисквалификации, слушать никто не будет. Лучшим вариантом (и неплохим!) будет лишь сокращение срока дисквалификации — так, в частности, немецкая биатлонистка Эви Захенбахер-Штеле избежала двух лет отлучения от спорта, ограничившись лишь полугодом за использование метилгексамина, вещества, содержащегося в большинстве энергетиков. К слову, в похожей ситуации находился и напившийся энергетиками конькобежец Павел Кулижников, но, почему-то, оспаривать решение Международного конькобежного союза в CAS никто не стал (что подозрительно). Да, результаты соревнований, как показывает пример Бакстера, восстановить не получится, но титулы с начала года потеряют лишь единицы. Хуже всего будет отлучение от спорта на такой период, из-за которого карьеру можно будет завершать уже сейчас.

Определяющими для спортсменов, в данной ситуации, становятся решения спортивных федераций, и при должной фактуре сроки дисквалификаций можно будет сократить до минимальных — все-таки полгода куда лучше минимальной четырехлетней дисквалификации за умышленное использование запрещенных субстанций.

А что касается Алена Бакстера, то после 2002 года он уже не достигал прежних высот. На Олимпиаде в Турине призовых мест он уже не занимал. В 2005 году он поиграл в шинти, гэльскую разновидность хоккея с мячом, а в 2009 всерьез занялся велоспортом с целью выступить на Играх Содружества, а потом и в Лондоне-2012. К сожалению, этим мечтам не суждено было сбыться. Теперь считается, что официально первую награду для британцев в горнолыжных дисциплинах в 2014 году в Сочи получила сноубордистка Дженни Джонс, но Алена Бакстера до сих пор любят и вспоминают. Возможно, запрос шотландского парламента — лишь инструмент в большой политической игре, все-таки срок давности для пересмотра допинговых проб составляет нынче 10 лет, но главное, что сам Бакстер был рад этому факту. И все же грустно, что исторические достижения перечеркиваются одной маленькой небрежностью.