Массимо Ферреро: и словом, и делом
Эксцентричный кинопродюсер и президент «Сампдории» пытается говорить правду и только правду в эксклюзивном интервью La Gazzetta dello Sport. Для этого 63-летнего синьора не существует запретных тем: в течение двух с половиной часов он сыплет десятками историй на отборном романеско, где порой невозможно провести границу между реальной жизнью и сценарием к одному из его фильмов.
«Я не таю в себе ложь: во всяком случае половина того, что я говорю, – правда». Массимо Ферреро оброняет эту фразу в самый разгар беседы, а значит, наконец пришел момент переозвучить ту версию, которой он всегда придерживался в вопросе о своем прозвище Er Viperetta («Гадюка»).
По теме:
Новый президент «Сампдории»: «Гарроне важнее, чем Обама»
«Сампдория» построит стадион на берегу моря
Президент «Сампдории» сравнил Михайловича со своей женой
Ферреро отреагировал на дисквалификацию в своем стиле
Президент «Сампдории»: «Михайлович останется в клубе – он влюблен в меня»
«История о том, что я защищал Монику Витти (икона итальянского кино, – прим. ред.) от некого агрессора, была придумана за ужином, чтобы замутить воду. На самом деле меня назвал так костюмер-гей: он прикоснулся к моему заду, и я недолго думая отвесил оплеуху. Факт в том, что ему это понравилось, он закричал: «Ты змея! Ты змея!». Мы были в киностудии, и кто-то даже хотел включить песню Габре «Змея» 1928 года».
В этом весь Ферреро: никогда нельзя быть уверенным, что он не преувеличивает, чтобы развеять какие бы то ни было сомнения, или не играет роль, чтобы подогнать любые неопределенности [насколько ему это нужно] под границы реальности. Нет сомнений, что гадюка будет жалить снова – часто и кого-угодно, однако без злого умысла. «Я не хочу никого обидеть, не несу в себе злобы, не живу антипатией и желаю всем только мира и добра». Он делает это, чтобы посмеяться самому и рассмешить других, из любви к парадоксам [«В своих кинотеатрах я плачу за билет, попкорн и «Кока-колу»], ради красного словца, но и вместе с привкусом горечи. Иногда это граничит с гневом, иногда – с упорством, переходящим в упрямство. «Моя мать говорила: «Ты недоумок, но при этом очень упрямый». В самом деле – я окончил три класса, учился, одалживая «Историю Италии» у продавца газет, но сегодня понимаю на пяти языках. Я хочу побеждать в любом деле, которым занимаюсь. Меня много раз спрашивали: «А если всё идёт плохо?». Я всегда отвечаю: «Да мне насрать» – и часто выигрываю. Когда я слышу, как люди из мира футбола говорят, что путевка в еврокубки очень важна, потому как приносит клубу много денег, мне становится смешно: я стремлюсь в Европу, так как хочу побеждать. Потому что я человек дела, а не слова».
Этот человек всегда крайне темпераментен. Взять хотя бы тот удивительный звонок рано утром журналисту издания Secolo XIX: «Твои покойники! (исконно римское ругательство, – прим. ред.) Я буду делать эту куклу!». Классическое шоу от Массимо Ферреро, будь то перед телекамерами или на страницах газет. Вот что произошло с журналистом Лоренцо Ликальци, который (и в шутку, и всерьёз) накануне Рождества запустил новую маркетинговую идею с участием президента «Сампдории». «С приближением праздника я предлагаю производство в национальном масштабе куклы, изображающей «Гадюку», – написал он. – Она должна быть выполнена в натуральную величину (то есть 15 см) и обязательно одета в футболку и бутсы «блучеркьяти». Скажите мне, какой болельщик команды не купит подобный сувенир для собственного развлечения или в подарок?..» Итак, через пару дней утром в доме Ликальци… «Звонит телефон. Отвечает моя жена, приносит мне трубку. Я смотрю на неё и шепчу: «Кто это?». Отвечает: «Не знаю, но он говорит очень странно…». «Слушаю» – «Рикарци?** Это Ферреро» – «(Ну всё, думаю, сейчас пошлёт меня…) Доброе утро, президент» – «Я хочу сказать, что чуть не умер от смеха от этой твоей куклы. Футбол должен меняться, и знаешь, что я тебе скажу? Я согласен делать эту игрушку!» Весь разговор вёлся на романеско**, рассказывает репортёр генуэзской газеты, приводя наиболее живописные выдержки. «Нужно ли сделать её менее характерной? Рикарци, я тебе объясню. Мне абсолютно наплевать, что она будет похожа на меня. Я такой, какой есть, и сделаю это потому, что хочу поразвлечься. Кроме того, ты говоришь только про тифози «Сампдории», но я всегда мыслил шире. Об этом должен говорить весь мир, вся страна, все газеты и телевидение». Ферреро объяснил, что побуждает его вести себя так: «Спокойно, на мне нет беговых шорт. Я знаю, что могу сделать, а что нет. Меня пригласили на «Танцы со звёздами», но ещё не хватало, чтобы я туда пошёл… Однако если я хочу бегать, я иду на поле и бегаю, даже если мы проигрываем. Потому что футбол должен меняться! Когда мы победим «Рому», увидишь, что случится. Я начну танцевать «9½ недель». Выиграем, выиграем, спорим на ужин? Платить будешь ты, мы пойдём в лучший ресторан Генуи…» Затем человек номер один в «Сампдории» прощается со своим собеседником, дела зовут: «Что ж, Рикарци, я должен откланяться и идти работать. Всего хорошего! Форца «Самп»! И помните, что «Сампдория» для меня – это всё. Она проникла в меня, в самое сердце! Пиши то, что, по твоему мнению, будет достаточным, чтобы не выставлять меня в идиотском виде».
ДРУЗЬЯ
У меня есть много знакомых, особенно если смешивать рабочие и личные связи. Сегодня очень сложно найти настоящих друзей, и я испытывал немало серьёзных разочарований. У меня был большой друг, Джузеппе Бертолуччи (известный кинорежиссёр, младший брат Бернардо Бертолуччи, — прим. ред.), который многому научил меня, но оставил слишком рано. Сейчас он гордился бы мной. В данный момент у меня есть четыре мушкетера – Рики Тоньяцци (сын легендарного Уго Тоньяцци, также режиссёр, — прим. ред.), Леллино, Фабиетто и Дзио Франко (известный шеф-повар и ресторатор, — прим. ред.), а также Д’Артаньян – адвокат Антонио Ромеи. Я полагал, что друзьями могут стать и мои бывшие женщины, но усвоил, что когда они уходят, как минимум исчезает и твоя квартира. В отношениях я ищу лишь толику честности, поэтому сегодня лучше узнаю своих детей и тех, кого плохо знал. На Площади Испании и Площади Кавур в Риме у меня много настоящих друзей: чернокожие; парни, которые продают носки, без гроша в кармане; хромые, которым если сказать «Встань и иди» – тут же поднимутся. Я ношу им всем завтраки из кафе «Рускена» – круассан, который съедается за три укуса, а следом пицца. Истинное счастье – давать что-то тем, кто имеет меньше тебя. Именно поэтому я принимал участие в строительстве больницы в Бразилии. Вместе с Тоньяцци мы придумали ролик «На один евро больше для госпиталя Bambin Gesù»; «Сампдория» сотрудничает с Институтом Джаннины Гаслини, а любой подарок, который я получаю к Рождеству, отправляю прямиком в «Каритас». Возможно, это потому, что на праздник Бефаны мои подарки постоянно забирал старший брат…
ВРЕДНЫЕ ПРИВЫЧКИ
Порок у меня был только один – женщины: я был патологически неверен, но сейчас моя Мануэла – единственная. В детстве передо мной был наглядный пример азартного игрока: дедушка Анджело, отец моей матери, проигрывал на скачках почти всё, вплоть до лотка с каштанами. Чтобы избежать ещё больших последствий, я брал у него деньги и сам ходил делать ставки. Однажды я упустил момент, и его лошадь выиграла – вот уж мне досталось. Говорили, что он играет в лотерею даже по дороге домой, поэтому, когда он задерживался, мы все очень волновались. Я же больше предпочитал карты: в детстве играл в ландскнехт на капотах машин, а потом в покер. Это была практически работа, я был феноменом: мне платили, чтобы играть. Я забирал 10-20 процентов от выигрыша и зарабатывал достаточно, ведь когда деньги не твои, то становишься более ответственным. Сейчас я позволяю себе максимум перекинуться в буррако [аналог игры «дурак»] или спиццикино и даже почти не курю, хотя раньше уходило по несколько пачек Marlboro в день. Хриплый голос вовсе не из-за этого, а из-за шрама за ухом [мне делали операцию, правда, не знаю точно, в чём там была причина], однако раньше я едва осиливал несколько ступеней по лестнице – и меня всего уже трясло. С третьей попытки я бросил курить буквально за день: достал пачку Dupont в машине, дым окутал моё лицо, и мне тут же стало плохо. С тех пор прошло десять лет, и сейчас я курю только тогда, когда захочу: теперь уже командую я, а не никотин.
СЕМЬЯ
Я родился в бедной семье и с 7 лет начал мечтать о кино. Хотел встретить Белоснежку, чтобы стать её принцем, поцеловать и разбудить. Хотел встречаться с богатыми людьми и быть, как бабушка Ирис, мама моего отца, которая играла вместе с Тото и Макарио (Антонио Де Куртис и Эрминио Макарио, – прим. ред.). Это была великолепная женщина, в свои 90 с лишним выглядевшая всё также блистательно. Совсем не такой была бабушка Мария – бедняга, такая полная, что при посадке в автобус приходилось её подталкивать, и однажды она так и упала на заднюю точку со всей силы. Моя мама Анита работала в кондитерской, а папа Гульелмо водил трамвай, но только зря тратил время: он был образованный человек и когда смотрел передачу «Рискуй!» (аналог «Своей игры» на российском ТВ – прим. ред.), всегда знал ответы на все вопросы. Впервые я женился в 17 с половиной лет. Паоле тогда было 16, и она работала продавцом в магазине игрушек. У нас родились Ванесса [в настоящее время кинопродюссер] и Микела [педагог по образованию, пишет стихи]. Затем я совершил ошибку, женившись на Лауре. Она владела небольшой сыроварней, и историю наследницы сырного миллиардера придумал я, потому что в нашем мире, если ты не сын или дочь влиятельного отца, значит, ты никто. Наши дети, Риккардо и Фабрицио, сегодня зовут меня папой. Позже на свет появилась Эмма – сейчас она учится в лицее. Иными словами, из одной ошибки выросла роза и два тюльпана. И наконец, я всё-таки встретил свою Белоснежку – Мануэлу, заставившую меня проявить смелость и завести ребенка в таком преклонном возрасте. Я сказал ей: «Если это будет мальчик, я женюсь на тебе, если девочка, похожая на тебя, признаю её. Так, 62 года спустя, в тот же день, что и я, но на 20 минут раньше [я пробовал оттянуть момент, но уже не было никакой возможности], на свет появился Рокко. В свои полтора года он уже сам включает компьютер, а когда видит футбольный матч по ТВ, говорит «папа» и знает состав Сампдории. В общем, чумовой пацан растёт.
39-летняя Мануэла Рамунни – истинная флорентийка, леди «Сампдория«, подруга Массимо Ферреро и мама малыша Рокко. Для тифози «блучеркьяти» это уже знакомое лицо, поскольку с прошлого лета её всегда можно увидеть на трибуне стадиона «Луиджи Феррарис» рядом с новым президентом. Они оба танцуют, поют, ликуют и выбегают на поле после победных матчей – друзья, соратники, болельщики, почти что ультра. «Бывала ли я прежде на футболе? Да, несколько раз. Но чаще кавалеры оставляли меня дома и уходили одни – такова судьба девушек (улыбается). Кто из игроков завоевал мое сердце? В газетах писали много неверного на этот счёт. Если быть до конца честной, моим фаворитом всегда был Роберто Баджо. Потом я влюбилась в Батистуту, а до этого был ещё великий Антоньони, но «Хвостик» вызывал совершенно особенные эмоции. Меня по-настоящему поразила невероятная поддержка на «Луиджи Феррарис». Теперь это сильнее меня, я не могла представить, что можно жить с такой всепоглощающей страстью. Иногда я не попадаю на игру и потом раскаиваюсь, потому что очень переживаю»
ПЛОХАЯ ДОРОГА
Я рисковал пойти по дурному пути, и футболу грозит то же самое, поэтому хочу сделать хоть что-нибудь. Моим спасением стало кино: я вырос в квартале, где чесотка была обычным делом, а единственным правилом, которое имело вес, считался «закон Менга»*. Мальчишки чередовали хулиганства с кражами, я же прятался в корзинах с грязным бельём в киногородке Чинечитта, чтобы не быть изгнанным оттуда, либо возвращался домой, потому что отец научил меня важнейшему правилу – не возжелай чужого имущества. Что касается футбола, то он движется по плохой дороге, потому что сейчас делается всё, чтобы люди ушли со стадионов, а не наоборот. Приехав на матч «Милан» – «Сампдория», я увидел полупустой «Сан-Сиро» и мне стало не по себе от этого. Но ещё больше от того, что наших болельщиков загнали на какую-то галёрку, и казалось, будто они смотрят на газон с небоскрёба. Много обсуждается введение «тессеры дель тифозо», но сейчас фанаты могут спокойно посылать стюардов на три буквы – и никто ничего не говорит. Раньше мы видели, как прибывает летучий отряд, и дрожали; теперь же, если полицейский видит человека, совершающего преступление, и пытается задержать его, он рискует здесь же и закончить жизнь. Мне говорят: «Ферреро, измени этот футбол». Но что я могу поменять, если заседания в Национальной профессиональной лиге, где мы и должны переделывать законы, больше напоминают встречи жильцов кондоминиума?
КУМИР
Я не настолько страдаю нарциссизмом, чтобы сказать «только я», но если меня спросить, кем бы я хотел быть, я отвечу: «Никем». Если говорить о восхищении, то во время своего самообучения я много узнал о Джоне Кеннеди, великом человеке, немало сделавшем для как для США, так и для всего мира. За свой мужественный выбор он заплатил жизнью. Для меня он является воплощением очарования того мира, о котором рассказывал мой отец: об американцах в Риме, привозивших с собой шоколад, сигареты и выглядевших, как полугерои. Они всегда были впереди всех. Да, итальянцы могут быть лучшими, даже лучше них, но, к сожалению, что бы мы ни делали, мы никогда не проявляем достаточно желания. В кинематографе я обожаю Мерил Стрип, она невероятный профессионал. Хорошо знаю Сильвестра Сталлоне и Квентина Тарантино, но только однажды пережил те же эмоции, что и от встречи с Папой Римским, – когда познакомился с Фиделем Кастро. Потому что это было по-настоящему, а не как с Обамой, который сфотографировался с моим братом. Этот человек обладает необычайной харизмой и простотой одновременно. Я дважды был в его доме: это поразительно, но он спит в комнатке два на два метра, напоминающей тюремную камеру. Я приехал в Гавану для работы над спецпроектом по заказу кубинского правительства и взял с собой четырех операторов и шесть-семь фотографов, чтобы увековечить нашу встречу. В какой-то момент вся гвардия телохранителей Фиделя [чернокожие, огромные, с телосложением, как у колонны на одноименной площади в Риме] куда-то исчезла, и, ожидая их, я не отпускал его руку. «Очень приятно, Массимо, Массимо, Массимо» – «Хорошо, Массимо, Массимо, Массимо. А теперь оставьте мою руку, пожалуйста».
ДРУГИЕ ЗАНЯТИЯ
Я много чем занимался, не хватает лишь одного, но пока ещё слишком рано. Какое-то время я был пекарем, делал пиццу и часто приносил её домой, где еда была несравненно хуже. Работал в баре, продавая кофе и круассаны, но это было очень скучно, и я придумал себе ещё одно занятие: покупал 10 кофе, разбавлял их водой, получал 30 и разносил их рабочим, зарабатывая неплохие деньги. Между 14 и 18 годами в свободное время я помогал Итало: он имел свою бензоколонку, но главное – Opel Kadett, который иногда одалживал мне. Чтобы раздобыть для него бензин, мы сопровождали богачей, когда они ехали кататься на лыжах. Как-то раз, чтобы не отстать от одной девушки, я сел на автобус и очутился в Абетоне (горнолыжный курорт в Тоскане, – прим. ред.). Если хорошо подумать, я был даже владельцем Porsche, когда только начал посещать киномероприятия на Вилле Миани, из тех, где за ужином перед тобой ставят восемь бокалов и 10 столовых приборов [однажды я сделал, как Фантоцци***: обжог язык, тайком положив в рот фрикадельку). Так как вскоре мне надоедало сидеть за столом, я шёл к выходу, представлялся парковщиком, брал ключи от Porsche и катался. Прежде, чем отойти в мир иной, хочу попробовать себя лодочником: я люблю море и уверен, что самый тяжёлый труд – вообще ничего не делать. Что ж, надеюсь, через несколько лет я буду утруждать себя именно таким образом.
Ферреро родился в римском районе Тестаччо (вотчине болельщиков «Ромы»). Свою карьеру в индустрии развлечений Массимо начал в 18 лет с самых низов: сначала как подсобный рабочий и водитель, в 1974 году стал директором по выпуску, а в 1984 году – исполнительным продюсером. После почти 40 лет, проведённых в мире кино, Ферреро является владельцем шестидесяти кинозалов, среди которых и легендарный римский «Адриано». Число выпущенных им фильмов насчитывает свыше пятидесяти – в основном это комедии и эротика (его связывают давние отношения с Тинто Брассом — гуру эротического кино). Наиболее известные: «Трагедия смешного человека» (режиссёр – Бернардо Бертолуччи) и «Бертольдо, Бертольдо и Какашка» (Марио Моничелли). Пик популярности Ферреро пришёлся на 90-е годы. Ферреро также проявлял интерес к актерскому мастерству и даже сыграл несколько эпизодических ролей, как, например, в культовом фильме Рикки Тоньяцци «Ультра», повествующем о жизни ультрас «Ромы». В 2009 году Ферреро также пытался войти в мир авиации, купив авиакомпанию Livingston Energy Flight, но был вынужден приостановить деятельность из-за финансовых проблем в октябре следующего года, в связи с чем проходил про делу о фиктивном банкротстве компании. Если говорить о футболе, Ферреро имеет стопроцентно романистский бэкграунд: именно основываясь на симпатиях нынешнего президента «Сампдории» к «джаллоросси», фанаты «Дженоа» готовили свою кореографию перед Derby della Lanterna
РЕЛИГИЯ
Иногда я иду на мессу в церквушке на улице Фраттина, зажигаю две свечи, порой даже исповедуюсь. Как сын католика я всегда верил, что Бог существует, хотя в детстве мои отношения с молельной комнатой длились недолго, потому что с какого-то момента мне не позволяли туда войти. Конечно, вынужденно: меня хотели сделать служкой, но мыть руки священнослужителю мне не нравилось, а вино мне хотелось пить самому. Когда священник доставал мяч, я сбегал с ним и играл на дороге. На Пасху я с друзьями ходил по домам и выпрашивал средства для церковного прихода, но половину тех денег, что нам давали, я тратил на миндальное пирожное и билет в кино. Однако в тот же период благодаря мосеньору Каповилле (кардинал, архиепископ Лорис Франческо Каповилла, – прим. ред.) мне доведётся встретиться с Папой Иоанном XXIII. Это не было чем-то уникальным [моя духовная мать, сестра Элиза Фамильетти из Ордена св. Бригитты, приблизила меня также и к Каролю Войтыла], но то экстраординарное тепло, которое чувствуешь, находясь перед Папой, повторить уже невозможно. Впечатления были настолько сильны, что много лет спустя я посвятил ему фильм «Добрый Папа» [Il papa buono — Giovanni XXIII], хоть мне и было больно видеть в итоге своё детище в стиральной машине [именно так я называю телевидение]. Это стоило мне 18 миллиардов лир, но могло вообще всё сорваться. Я тогда говорил по-английски, как Альберто Сорди, и те десять слов, чтобы впечатлить Боба Хоскинса и убедить его согласиться на главную роль, были записаны на пачке Marlboro. Остальные переговоры должен был провести Рики Тоньяцци. Однако тот начал ругаться с Симоной Иццо по телефону, в гневе бросив трубку, а заодно и сигареты. Меня спас сицилийский официант: я достал из кармана 500 000 лир, и через мгновение он стал моим личным переводчиком.
ШКОЛА
Я сказал ей прощай в 9 лет, едва пойдя в четвертый класс. У нас не было для этого денег, и я бы, наверное, перестал посещать школу ещё раньше, но был закон об обязательном образовании, так что карабиньеры забирали меня из дома на фургоне, и я заходил в класс, чувствуя себя королём. Но так как знаниям, или культуре, как выражаются сегодня, учатся не только за школьной партой, мне гораздо раньше, чем моим сверстникам, пришлось начать работать: я доставлял людям мясо, и меня называли маленьким мясником. За те самые 3,5 года я хоть и учился мало, но достаточно хорошо слушал, чтобы запомнить таблицу умножения. Я просто развлекался: учитель читал газету, мы играли, бросая чернильницы, а в час полдника я рылся в корзинах более богатых детей, поскольку в моей можно было отыскать разве что хлеб и масло. Потом так же начали делать и те, кто завидовал мне, потому что, как всегда говорил отец, не имеет значения, родился ли ты богатым, главное, завоевать репутацию – это верный путь к безбедной жизни. Я придумал «бизнес», наняв пятерых мальчишек: в то время начали открываться первые супермаркеты, а мы ходили с тележками, собирали выброшенный картон и развозили по торговцам, которым он был нужен. Естественно, не бесплатно.
«Я был в Лондоне на переговорах по Луису Муриэлю, ждал Джампаоло Поццо (президента «Удинезе») в гостинице. Стало скучно, я вышел на улицу, и мой помощник Антонио Ромеи говорит: «Смотри, это же Это’О». Я был немного смущён и обнял темнокожего парня, но им оказался официант… Позднее, однако, я буквально влюбился в Самуэля. Идея была в том, чтобы привести в «Сампдорию» большого игрока и дать нашим молодым футболистам стимул к развитию», — вспоминает «Гадюка». Поговаривают, что Ферреро всерьез лелеет надежду снять собственный фильм о жизни камерунского футболиста. Якобы на роль самого Это’О президент «Сампдории» планирует пригласить Моргана Фримана или Уилла Смита. Более того, Ферреро уверяет, что у него уже есть готовый сценарий
СЕКС
Я никогда не был испорчен сексом, зато любил флиртовать. Я был этаким денди: в мои времена были важны ухаживания, элегантность – совсем не так, как сегодня. К тому же я извлёк пользу из посещений высокого общества и мог принимать тот или иной образ, так как был актёром. Первый раз это случилось в 13 лет в Тестаччо: её звали Джованна, она была на три года старше и имела вот такую грудь. Это она меня выбрала, и в итоге я обнаружил себя между её ног в полном непонимании, что же делать. Короче, кое-как справившись, я подумал: «Эх, Массимо, лучше уж левая рука». По-настоящему всё произошло, когда уже мне исполнилось 16 – с 18-летней сестрой друга. Она практически изнасиловала меня. Между этими двумя «дебютами» случился опыт, благодаря которому я никогда больше не платил за секс, не обращался к услугам проституток. Мы пришли под железнодорожный мост, ей было лет 20-30, и она взяла то ли 200, то ли 300 тысяч лир. Мне стало так отвратительно, что я убежал. Виагра? Она вызывает у меня лишь страх, что сердце не выдержит и разорвётся. Лучше уж, чтобы лопнул «он», ну а в случае если бездействует – главное, терпение.
ЕДА
Я был помощником у шеф-повара Уго Тоньяцци и теперь, особенно когда делаю соус для пасты, смешиваю ингредиенты так же, как он. Уго был в своём роде художником: брал какие-то остатки от еды, измельчал их и делал такие мясные рулеты, что невозможно было сказать, что там внутри. Увидев однажды этот процесс, я больше никогда не ел его блюда, хотя в принципе употребляю всё подряд. В том смысле, что мне нравятся простые вещи, но я и просто люблю поесть. Когда я пришёл в «Сампдорию», то набрал 5 килограмм: я никогда не работал так много, поэтому «заедал» стрессы, чтобы расслабиться. Впрочем, сегодня я официально на диете. Я вырос на спагетти Аматричано и курице, мы ели это по воскресеньям и в те дни, когда отец получал зарплату. Он прекрасно готовил потроха с артишоками и брокколетти на сковороде: если бы можно было, это наслаждение хотелось испытывать вновь и вновь, но мне было вполне хорошо и с обычными блюдами из рыбы, требухи или бычьих хвостов. Сейчас я предпочитаю натуральные продукты, которые выращиваю в деревне, в том числе масло, получаемое с 1500 оливковых деревьев. Многое раздариваю друзьям, чтобы показать разницу с тем, что нам продают как «лучшее» только потому, что на товаре наклеена этикетка контроля качества от европейского сообщества.
«Что бы я изменил в футболе? Я бы начал c чемпионата. Сократил бы серию А до 16 команд или оставил как есть, но сделал бы европейский турнир: мы против испанцев, немцев, англичан… Кому нужны серия В, серия С, «серия стариков»? Нужно давать молодёжи больше возможностей свободно заниматься спортом: я финансирую реконструкцию спортивного центра «Сампдории» в Больяско в футбольный университет. В частности, мы забираем ребят на клубном автобусе, чтобы сократить время и минимизировать расходы их семей. Ещё одна вещь, требующая перемен, – трансферный рынок. Сейчас он длится три месяца, но для чего? В июле и августе все уезжают в отпуска! Все прекрасно знают, что основные переходы совершаются в последние две недели. Посмотрите на главные кинорынки – в Торонто, в Каннах, American Film Market в Санта-Монике. Ни один из них не длится 9 недель»
СОПЕРНИКИ
Я не могу сказать, кто мой настоящий противник, потому что это практически все. Подсчёт по 64 миллионам жителей Италии прост: 9 – иностранцы, 25 – старики [эта страна пожилых и для пожилых], 15 – молодёжь; из оставшихся 15 по крайней мере треть страдает от неизлечимой патологии – зависти, и если какой-то подчиненный становится руководителем, они очень нервничают. Они смотрятся в зеркало и говорят: «Мадонна, какой же я неудачник», а потом, обманываясь, что они чего-то стоят, или хотя бы просто живы, плюются ядом на других. Я это много раз испытывал на себе, начиная с киноиндустрии, разумеется. Только я знаю, в какую войну меня вовлекли так называемые власти придержащие, когда я приобрёл кинотеатр «Адриано». Я человек, потрёпанный жизнью, но укладывал на лопатки их всех и хочу сделать тоже самое в футболе. Во время моего прихода в «Сампдорию» всех волновало только одно: «Кто стоит за Ферреро? Кто даёт ему деньги?». Но у Ферреро самого есть деньги, потому что ничего не случается просто так, за всем скрывается тяжёлый труд. Если у тебя есть серьёзный проект, банки обязательно профинансируют, а потом всё зависит от того, как ты этими средствами распорядишься. Я хочу тратить деньги в «Сампдории» в том числе потому, что этот клуб имеет самую современную базу с полностью обновленными полями и инфраструктурой. У меня есть голова на плечах, и я полон желания действовать, а не болтать.
Справка
* — «Закон Менга» (Legge del Menga), в простонародье «Закон улицы» — либо ты имеешь, либо имеют тебя (и в прямом и переносном смысле). Получил название по имени известного австрийского экономиста Карла Менгера (1840-1921 гг.), пропагандировавшего анальный секс.
** — В столице Италии говорят с особым и довольно сильным акцентом, который выдает истового римлянина в любой точке страны. Одной из ярких фонетических особенностей римского диалекта (романеско) является замена звука «л» на «р», так что «иль кальчо» (il calcio) превращается в «эр карчо» (er carcio). Именно поэтому президента «Сампдории» порой не все могут понять.
*** — Уго Фантоцци — вымышленный литературный и киноперсонаж. Образ Фантоцци, маленького, невезучего, но неунывающего человека, воплотил легендарный итальянский комик Паоло Вилладжо.
По материалам La Gazzetta dello Sport и итальянской прессы Перевод и адаптация Александра Никитина, специально для Calcio News.
