Мартин Эрат: «Радулов – это тикающая бомба»

Драка «Чикаго» против «Детройта»

- Вы в раннем возрасте уехали в Северную Америку. Почему практически не сыграли в Чехии?

– Когда мне было семнадцать лет, я сломал ногу, из-за чего пропустил почти весь сезон. а потому задрафтовали меня только в последних раундах. Я долго общался на эту тему со своим агентом, с другими околохоккейными людьми, и они все сказали, что лучший для меня вариант – отправиться в Северную Америку и играть по юниорам. Шансов на то, что тебя заметят, там гораздо больше, к тому же это хороший игровой и жизненный опыт. Я последовал совету, и с того момента, как попал за океан, понял, что североамериканский стиль хоккея мне очень близок.

- Наверняка сразу поразило количество силовых приемов?

– А в лагере новичков НХЛ – еще и драки. Я хорошо запомнил: мы играли где-то рядом с Детройтом, я только провел свой первый матч. И как-то мы пришли зрителями на арену, «Чикаго» встречался с «Детройтом» – все хоккеисты, находившиеся на льду, дрались. Я был в ужасе: «О Боже, что это?..». О потасовках до того момента я не задумывался, ведь в составе «Нэшвилла» были одни европейцы: очень много чехов, словаков, русских, – то есть не было никого, кто реально может подраться. Но когда мы играли, все было хорошо, нас никто не трогал.

На самом деле за океаном больше всего меня удивили люди, а именно их хорошее отношение ко мне. Все говорили: «Тебе будет тяжело, ты из восточной Европы. Тебя будут ненавидеть». Но у меня никогда не было проблем.

Главная сложность состояла в том, что я не говорил по-английски. Не мог попросить поесть или попить. Но мне повезло, там были словацкие ребята, они помогали. Жена одного из них – канадка, она учила меня английскому. Знаете, это для чехов и русских легко понимать друг друга, языки схожи. А американцы часто думают, что же мы вообще такое говорим.

- Вы учили русский в школе?

– Нет. И я не говорю, но понимаю. Сергей и Андрей Костицыны всегда говорят на русском. Когда мы ходим на ужин с ними, постоянно слышу одни и те же вещи, начинаю понимать.

- И Радулова понимаете?

– Да. Алекс… Я был в «Нэшвилле», когда Радс дебютировал в команде, сейчас он уже второй раз был здесь. Но это другая история.

- Расскажите.

– Что я могу о нем сказать. Он отличный малый. Он очень хорошо мыслит, на льду он весь в игре. Прекрасный хоккеист. Просто как человек он отличается от других. Вы должны… Вы должны…

- Привыкнуть к этому?

– Точно.

«О Боже, Радс должен замолчать»

- Русские ребята говорят, что иногда Саши в раздевалке становится слишком много.

– Да. Он бывает очень громким. Постоянно много говорит. Знаете, когда ты проводишь столько матчей, после шестидесятой игры приходишь в раздевалку и уже думаешь: «О господи, Радс должен замолчать ненадолго».

- То есть за океаном он такой же, как и в России.

– Я думаю, что в НХЛ в меньшей степени. Потому что он не может так же общаться по-английски. И чешские ребята говорили мне, что в России он ведет себя по-другому?

- Про Александра могу сказать только хорошее, но при этом знаю, что он может разнести раздевалку. Или в НХЛ ограничивается словами?

– Да. Чаще всего, он говорит слишком много. Думаю, он больше уважает НХЛ, игроков из этой лиги. Просто когда он играет, у него очень много эмоций. И после матчей он может «выкинуть» что-нибудь глупое. Но потом он остывает и осознает, что натворил: «Ребята, извините меня. Я не хотел». И мы понимаем.

Я был с Алексом в «Нэшвилле» долгое время, хорошо его знаю. И, поэтому что бы ни было, я говорю: «Окей, просто это Радс». Вот и все. Но некоторые ребята, которые играют вместе с ним первый или второй сезон, должно быть думают: «О, Боже мой, что происходит?!».

- Например, Туту? У них было какое-то противостояние на тренировке.

– Да. Но, знаете, это между ними. Я не могу говорить об этом.

- Вы можете провести свободное время с Радуловым?

– Да. Он отличный парень. Когда мы идем в ресторан или еще куда-нибудь, Радс прекрасен. Он очень вежлив. Но… Это разные истории, понимаете: хоккей и прогулки.

- То есть он безумствует только в раздевалке?

– В большинстве случаев.

«Окей, это русские…»

- В курсе истории о Саше и твиттере?

– Нет. Какой истории?

- Он обратился к Евгению Малкину и сообщил, что ему, мягко говоря, надоел тренер.

– Он так и написал? Когда?

- На старте сезона в Уфе.

– Я думаю, он просто не понимал, о чем говорит… Вот в этом-то и проблема. Он как тикающая бомба. Ты никогда не знаешь, что будет в следующую минуту. Приходишь в раздевалку каждый день и не можешь угадать, хорошо Радс сегодня спал или нет.

- Как вы отнеслись к «нарушению комендантского часа » Радуловым и Костицыным?

– Знаете, хочется сказать: «Окей, это русские». Но тут другое. У нас есть определенные правила, 5-6 простых правил, которые нужно соблюдать. Ты должен уважать свою команду, уважать своих партнеров и делать правильные вещи в плей-офф. Ребята не выполнили ни одно из этих правил. Это было тяжелое решение для тренерского штаба и генерального менеджера, но они сделали все правильно.

Может быть, мы проиграли плей-офф из-за этого, может быть, – нет. Но если смотреть в будущее, это хорошо для молодых игроков и для самой организации. Верно, что они не оставили это безнаказанным.

- Вы действительно думаете, что эта ситуация что-то разрушила в команде?

– Я лично не думаю, что это разрушило нас. Я считаю, это задело нас. Но если отбросить все, то просто «Финикс» действовал лучше, чем мы. Мы играли хорошо. Но не достаточно хорошо, чтобы выиграть. Суть в этом.

- У вас в мыслях было: «Почему ребята это сделали?..»

– Да… Для меня это просто непонятно. Ты играешь плей-офф, и у тебя потом целое лето впереди – ты можешь пойти в бар или куда-то еще, можешь увидеть своих друзей или свою семью. Но на данный момент ты должен быть весь в хоккее, на 100 процентов. Ребята этого не сделали.

- Для вас такое невозможно?

– Однозначно нет. Я стараюсь быть настолько профессиональным, насколько могу. За то время, что я играю, я выучил, что во время плей-офф ты обязан концентрироваться на хоккее. Все остальное уходит в сторону.

- Ковальчук говорит, что две кружки пива после игры – это вполне нормально.

– Некоторые игроки действительно любят выпить пива после матча. Кто-то говорит, что это хорошо для твоего тела. Понимаете, когда ты выпиваешь пару кружек пива после игры – это нормально, но не надо перегибать палку и идти по полной. Ведь ты можешь выпить и двадцать и не спать до четырех или пяти утра.

- Вы когда-нибудь нарушали правила?

– Нет.

- Ну, на тренировку-то опаздывали?

– Нет, я предпочитаю прийти пораньше.

«Вашичека звали «богомолом»

- Почему на второй год в Нэшвилле вас опустили в фарм-клуб?

– Мы играли хорошо в первом сезоне, когда я уже пришел в команду. Но в начале следующего «Нэшвилл» уступил в 18 из первых 20 матчей. А тогда, знаете, я был парнем-мишенью: имел двусторонний контракт и играл не особо хорошо. Вот меня и опустили. Но, в конечном счете, это помогло мне. Я стал лучше как хоккеист.

- Привыкли к силовой игре?

– Да, именно. Точно так же, как если бы я собирался играть в КХЛ, мне понадобилось бы 20-30 матчей, чтобы привыкнуть к этому стилю. Все говорят «Хоккей здесь, хоккей там…», но мне кажется, это вообще разные виды спорта – хоккей в Америке и хоккей в России.

- Вы следите за КХЛ?

– Я знаю большинство имен тех, кто там играет, кто собирается в НХЛ. Но, в основном, слежу за чешскими хоккеистами.

- Вас лично коснулась трагедия «Локомотива»?

– Да, потому что я выступал вместе с Йозефом Вашичеком, я вырос, играя против него. Он был одним из моих хороших друзей. Когда я услышал новость о трагедии, было очень тяжело, и сейчас по-прежнему больно. Просто невозможно поверить, что ребят нет.

- Помню, делала интервью с Каляниным, подошел Йозеф и по-русски Сашу спросил: «Ты что как книга разговариваешь?». Все сразу заулыбались.

– Да, знаете... Он был невероятным. Ты мог его разозлить, сделать что-то неприятное, но он всегда относился ко всем хорошо. Располагал к себе. Я помню, как в Нэшвилле мы вместе играли в пинг-понг. У нас был турнир до старта сезона, участвовал Пол Кария. Джо-Джо побил всех. Там он получил свое прозвище «Мэнтис» («Mantis»), что переводится как богомол.

- Богомол?

– Да, потому что он был таким большим… Ты не мог ему забить, не мог выиграть ни одного очка. У Джо были такие длинные руки, и он очень хорошо играл в пинг-понг, отбивал все удары. После этого все называли его «Богомолом».

- А вы как играете в пинг-понг?

– Я даже не мог соревноваться с Джо-джо.

– Вам больше по душе гольф?

– Да, это мое самое большое хобби. Почти все свое свободное время на отдыхе посвящаю гольфу, стараюсь обыгрывать партнеров по команде. У нас серьезные противостояния. Это весело.

«Ринне – это не Брызгалов»

- А у Ринне, видимо, хобби разрисовывать маски?

– О, он такой суеверный в этом плане! У него были две разные маски. Но он играл в них не так хорошо, поэтому вернулся к одной из своих старых масок. Пекка верит, и мы нормально это воспринимаем.

- Обычно голкиперы вообще отличаются. Ринне делает что-то странное?

– Ну… Он не такой, как Брызгалов. Нет-нет, Ринне абсолютно другой. Пекка – очень хороший приятный парень. Он как полевой игрок, ходит с нами на ужины. Только Ринне медлительный, везде опаздывает, даже на собрания.

Но я считаю, что он лучший голкипер в мире на данный момент. Когда Пекка в воротах, ты можешь выиграть любой матч, какой только хочешь. Даже если плохо играешь, Ринне сделает для тебя решающий сэйв в ключевой ситуации.

- Ну, а что Брызгалов?

– Все его знают, так? Он по-прежнему думает о Вселенной.

- Вы никогда о ней не думаете?

– Нет. Только не я.

- То есть для вас было бы трудно, если в команде играл бы такой голкипер, как Брызгалов?

– О да. Это было бы очень тяжело для меня. Он другой.

- Вы не можете верить во вратаря, любящего рассуждать?

– Я не знаю. Я никогда не играл с ним, поэтому не могу сказать что-то плохое о нем. Но это очень жестко, когда у тебя в команде игрок, в голове у которого что-то совершенно другое. И он твой голкипер. Он обязан совершать хорошие сэйвы, плохие. А тут – ты приходишь на игру и понятия не имеешь, что твой вратарь сегодня сделает. Я бы предпочел играть с голкипером, который думает, как остановить шайбу, а не размышляет о Вселенной.

«О Господи, ты играешь в хоккей или ты бизнесмен»

- Кто был самым странным хоккеистом, с которым вы играли?

– Наверно, Дарси Хордичак и Йере Каралахти. Я никогда больше не сталкивался с такими.

- Йере вам что-то предлагал?

– Нет-нет. Я имел в виду, как он мыслит. Он абсолютно отличается от нас. Мы, естественно, все разные. Но те двое… Они просто уникальные, что ли.

- То есть уникальность Йере не связана с тем, что он употреблял?

– Нет, просто он как человек другой.

- И какой он?

– Тяжело объяснить. Йере был себе на уме. Все, что приходило ему в голову, он тут же говорил. Он не задумывался о других людях. Я играл с ним где-то четыре месяца. За это время я разговаривал с Йере, возможно, дважды. И оба раза, когда я говорил с ним, я понятия не имел, здесь он сейчас или где-то еще.

- Это в то время, когда у Йере была зависимость?

– Да. Он сейчас играет в Минске?

- Там. И, кажется, у него все нормально. Участвовал в Матче звезд.

– Возможно, для него лучше играть в КХЛ, чем в НХЛ. И здорово слышать вообще, что у него теперь все хорошо.

- Он жесткий защитник.

– Знаете, он всегда был великолепным игроком. Просто по нему ударили проблемы с другими вещами, вы в курсе. Но я думаю, так как он сейчас чист, он может быть очень хорошим хоккеистом.

- Чем вас удивлял Хордичак?

– Дарси был самым большим бизнесменом. Каждое утро он подходил к тебе и проворачивал какой-то бизнес. Мы постоянно говорили: «О, Господи, ты играешь в хоккей или ты бизнесмен?». Дарси был веселым парнем, но странным.

- Какой бизнес у него был?

– Золото, масло и прочее. Он думал обо всем.

- И успевал играть?

– Это то, о чем мы иногда волновались: «Будет ли у него время на хоккей-то?» У него было столько бизнес-дел.

- И что странное он делал?

– Дарси – тафгай. Как вы знаете, у них должно быть немного не в порядке с головой. Хордичак был сумасшедшим.

- Вы стараетесь держаться подальше от тафгаев?

– Нет. Я не имею в виду, что все тафгаи такие. Джимми Маккензи, Стю Гримсон – они великолепные парни. Уэйд Белак тоже отличный. Но некоторые тафгаи просто безумные. Хотя когда ты столько раз получаешь в голову, такое немудрено. Но в раздевалке тафгаи очень веселые ребята.

- Самая забавная шутка, которую игроки устраивали вам?

– Наверное, когда мне порезали штаны наполовину и располосовали карманы.

«А кто бы не разозлился?»

- Троц – строгий тренер?

– Он очень спокойный и находит общий язык с каждым. Он хорошо относится к русским, хорошо относится к американцам, чехам, словакам и ко всем остальным. Барри всегда старается сделать лучшее для тебя, чтобы на льду ты мог показать все, на что способен. И он никогда не меняет отношение к хоккеисту, если тот провел плохо пару матчей. Троц видит талант в человеке и знает, как помочь ему найти свою игру, знает, как успокоить.

- Барри много говорит на собраниях?

– У нас длинные собрания. Очень-очень длинные. Много видео и тому подобных вещей. Иногда – это хорошо, иногда – это слишком.

- Ребята рассказывают, что на длинных собраниях приходится спички в глаза вставлять. Особенно если в комнате темно.

– Есть такое. Когда прошло уже много игр в сезоне, ты смотришь на ребят и видишь, что некоторым установка влетает в одно ухо и вылетает через другое. Но Барри хочет быть уверенным, что мы готовы к игре на 100%.

- Самое длинное собрание?

– Где-то полтора часа. Если такие собрания каждый день, это прилично.

- Но Барри на этих собраниях не выходит из себя?

– Нет-нет. За те десять лет, что я работаю под его руководством, я видел его злым возможно четыре-пять раз. И если уж он зол, то он зол. Но это случается редко.

- Но он был зол, когда Радулов загулял, да?

– Не знаю.

- Если почитать его интервью, то – был.

– Да, он был зол. А кто бы не разозлился? Этот хоккеист – один из твоих ведущих. Он должен нести ответственность за себя. А он этого не делал.

Головные боли

- Гадамчик же все время на скамейке красный и злой, как отмечают ваши партнеры.

– Да. Но после матчей всегда успокаивается. Он знает, где делает ошибки, если делает. Мне лично нравится, когда тренер более эмоционален. Гадамчик вообще строгий. Он любит, чтобы ты в 10 вечера был в отеле. И нужно выполнять все его задания на тренировке. Но и это хорошо. Ведь у нас было столько звезд. Я играл под его руководством Алоиса несколько раз, и он всегда создает хорошие коллективы. Старается привнести в команду все лучшее. И это дает результат!

- Почему вы приехали на чемпионат мира? Вы могли бы играть в гольф.

– Да, я скучал по нему. Но, знаете, я решил: это только десять дней. Я отыграю и потом каникулы – три-четыре месяца отдыха. Мы не знаем, что будет. Случится ли локаут в НХЛ или нет. Но для меня это было легкое решение. Я продолжил играть. Почему бы не приехать?

- У вас была травма спины. Вы уже восстановились?

– С каждым днем становится все лучше. Это та же травма, которая у меня была еще четыре-пять лет назад. Я ломал ребра пару раз, потом залечивал их. Но в матчах случаются какие-то эпизоды, после которых травма опять дает о себе знать, состояние снова ухудшается.

- Удар Рууту сказался?

– Через некоторое время я уже чувствовал себя нормально. Это случилось в прошлом году в плей-офф. Но тот удар Рууту не был грязным. Просто он попал прямо в голову, и я получил сотрясение мозга.

- Как много сотрясений у вас было за карьеру?

– Возможно, четыре-пять. Наверно, самым тяжелым было прошлогоднее, потому что незадолго до него у меня было еще одно сотрясение. В общем, когда Рууту ударил меня, это было уже мое второе сотрясение. И после этого у меня долго были головные боли. Но я доиграл плей-офф и вернулся уже летом, до этого восстанавливался. У нас хорошие врачи в Нэшвилле. Они всегда знают, что со мной делать.

Если случится локаут

- Локаут действительно возможен?

– Да. Если вы взглянете, во всех лигах – в НБА, в НФЛ, там всегда ненадолго локаут. Месяц или два. Он возможен и в НХЛ.

- Причина финансовая?

– Все всегда зависит от денег.

- И что вы будете делать, если случится локаут?

– Играть в гольф.

- Как Тайгер Вудс?

– Да. Конечно, серьезно играть в гольф я не собираюсь. Надеюсь, что локаута не будет. Но если он все-таки случится, первые месяца два буду рад отдохнуть и подготовиться к сезону. А если локаут будет дольше, то я начну думать о том, чтобы играть где-то еще. Но не раньше октября-ноября.

- Вы званый гость в России.

– Спасибо, спасибо! Мне поступали предложения из России, когда я играл в «Нэшвилле» второй или третий год. Но моим приоритетом всегда была НХЛ. А сейчас у меня действующий контракт.

«Ни окон, ни дверей»

- Вы когда-нибудь были в России?

– Да, три раза – два в Москве и один в Санкт-Петербурге. Я люблю этот город, он очень красивый. Там был прекрасный отель, хорошая арена. А Москва – слишком большая для меня. Помню, мы добирались от одного катка до другого, и попали в пробку. Застряли на два с половиной часа. Я сидел и думал: «Господи, сколько можно ехать…».

- Вы слышали об отелях Нижнекамска?

– Я никогда там не был и надеюсь, не буду.

- То есть слышали.

– Да. Это жестко. Наверное, тяжело играть там и жить в тех отелях, боже. Вы были там?

- Нет. Пока мне достаточно рассказов ребят о том, как там прекрасно.

– Нет окон, ничего нет, да? Ох. Но, знаете, это КХЛ. И каждый год эта лига старается быть лучше. Здорово видеть, как кто-то пытается сравниться с НХЛ. Я думаю, они делают все возможное. У КХЛ еще длинный путь впереди, но они уже провели серьезную работу.

- В Нижнекамске, кстати, играет Денис Архипов. Помните его?

– Да. Еще один парень «из другого теста». Он просто никогда не чувствовал себя в штатах как дома. И после трех-четырех лет он сказал: «Окей. Я возвращаюсь Россию». Но он был прекрасным хоккеистом: сильным, мастеровитым. Я играл с ним в одном звене. Он ходил с нами в рестораны. У меня никогда не было проблем с ним.

Не шутите с Сутером

- Если бы вы могли решать, кто должен остаться: Сутер или Уэбер – кого бы вы выбрали?

– Обоих. Если я был бы генеральным менеджером, я сделал бы все возможное, чтобы подписать этих ребят вдвоем.

- Но о Уэбере говорят больше, чем о Сутере.

– Я думаю, что это ошибка. Считаю, что Сутер – один из самых недооцененных игроков в мире. Мне кажется, он входит в пятерку или десятку лучших защитников. Он такой молодец на льду. Ты просто не знаешь, как он хорош, пока не сыграешь с ним. А вместе эти двое просто прекрасны.

Кстати, мы говорили о шутках. Я никогда не стал бы шутить над Сутером. Он очень разозлится, и потом будет стараться вернуть мне должок каждый день. Хотя сам любит налить кому-нибудь кетчуп на ботинки.

В КХЛ Радсу хорошо заплатят

- Что скажете о Костицыных?

– О братьях? С Сергеем я играю пару лет, думаю, он великолепный хоккеист и такой же человек. У него были проблемы с плечом, и поэтому он играл не так хорошо, как умеет. Я практически ничего не знаю об Андрее, потому что Костицын-старший был в «Нэшвилле» всего три месяца. Но он большой сильный парень, который может забивать.

Андрей пришел из «Монреаля», где практически не играл, потому что у него там были некоторые проблемы. В Нэшвилле, думаю, ему было очень трудно влиться в коллектив, потому что он пока толком не говорит по-английски. Но он играл хорошо за нас. Просто после того инцидента все рухнуло. Он и Саша провели один матч. И не играли хорошо.

- Кругом говорят, что этот случай серьезно повлияет на контракт Радулова.

– Это точно. Я не знаю, предложили ли ему уже что-нибудь или нет. Но, знаете, когда что-то такое случается, это всегда влияет на твой контракт. Особенно, когда ты в статусе свободного агента или если ты ограниченно свободный агент. Я не знаю, повлияет это или нет, но Алекс по-прежнему может вернуться в КХЛ. И там ему хорошо заплатят. То есть, в принципе, не имеет значения.

- А вы бы хотели, чтобы Радулов остался в Нэшвилле?

– Знаете, это было бы хорошо, если бы он мог играть за нас, забивать за нас… Но…

– И выпить за наc?

– Да. Это жестко. Вы знаете это лучше, чем я.